Дмитрий Останин - Каменный пояс России - легенды, истории, были. Книга стихов

Телега с бочонком стучит по камням,
Везут его лошади в гору,
Туда, где становится жутко чертям,
И свет не является взору.

Уж солнце садится за ближней горой,
Ползут и сгущаются тени,
И мрачное озеро с тёмной водой,
Открылось тогда перед всеми.

И снова за дело, валить сухостой,
Устойчивый плот сколотили,
Но знает лишь лес молчаливый, густой,
Как бочку туда закатили.

При свете костра погрузились на плот
Бокай и Иныш с атаманом,
И видели все, как он тихо плывёт,
Сливаясь с вечерним туманом.

Но всплеск в темноте оборвал тишину,
На берег направились волны,
И тихо пошёл на храненье ко дну
Бочонок, монетами полный.

А утром, спешили вернуться в свой стан,
Пора собираться в дорогу,
Ведёт в Златоуст свой отряд атаман,
Их ждёт Пугачёв на подмогу.

Проносятся бурным потоком года,
Назад не воротиться время,
Но памяти след остаётся всегда
Как гордость, как тяжкое бремя.

Царица великая шлёт войска,
Подавлен мятеж Пугачёва,
Тяжёлая всюду карает рука,
Чтоб бунт не надумали снова.

Бокай схоронился в дремучих лесах,
В местах не известных народу,
Где шорохи, тени и сумрачный страх,
Хранят от вторженья природу.

От взора людского и слухов таясь,
Он скрытную сделал землянку,
И щедрым богатствам природы дивясь,
На промысел шёл спозаранку.

Язык, понимая и птиц и зверей,
Он к жизни привык нелюдимой,
Но скорое чувство кончины своей
В аул потянуло родимый.

Бокай перед смертью открыться решил
Гафуру, любимому внуку,
Про клад пугачёвский, что сам схоронил,
Лесному доверившись духу.

Историю эту Гафур у костра
Поведал надёжному другу,
И стала гулять по аулам молва,
Наполнили слухи округу.

Услышал об этом и жадный Садык
Все знали богатого бая,
Решил развязать он Гафуру язык,
От жажды по злату страдая.

Гафура он в юрту свою пригласил,
Корысти и хитрости ради,
Кумысом и зельем его опоил,
И выпытал тайну о кладе.

Вскипела у бая от жадности кровь,
Немедля коней оседлали,
Он мысленно деньги считал вновь и вновь,
Когда по урману скакали.

То место Гафур отыскал без труда,
Их взору открылась картина,
Где плещется в озере тихом вода,
Ручей вытекает в низину.

В раздумья свои погрузился Садык,
Придётся сразиться с природой,
Терпеть поражение, он не привык,
Сюда нужно больше народу.

Пророем мы ров, и в низину с горы
Вода устремиться потоком,
Управимся быстро, ещё до зимы,
Оно не должно быть глубоким.

Огромным обозом в десяток подвод,
Работники прибыли быстро,
Сначала, их дело неплохо идёт,
Хоть почва кругом камениста.

Но глубже, копать становилось трудней,
Дошли до скалы монолитной,
Надёжно скрывается озеро в ней,
Как в чаше бездонной, гранитной.

Осталось немного и хлынет поток,
Но люди работать устали,
Ни кто раздробить эти скалы не смог,
Немало каелок сломали.

Людей не щадил изнурённых Садык,
Но есть у терпенья пределы,
Перечить Садыку никто не привык
Но это, особое дело.

Не будем работать, грызи камень сам:
Сказал ему лучший работник.
Не в силу скалу раздробить эту нам,
Долби, коль до денег охотник.

Глаза у Садыка сверкнули огнём,
И кровью от гнева налились,
Но гнев тот товарищам был нипочём,
За парня они заступились.

От страха вскочил тогда бай на коня,
Стрелою к аулу помчался,
Подковами громко по лесу звеня,
Он часто назад озирался.

Выходит, что клад Пугачёвский хранит
Стена не простая, двойная,
Одна, возле озера твёрдый гранит,
Другая, людская, живая.

То озеро нынче Инышкой **зовут,
А рядом, гора Пугачёва,
Легенды и были сплетаются тут,
И часто рождаются снова.