Николай Добронравов - Птица счастья

этим фрескам радужным, гибнущим от сырости,
той стене порушенной, что была крепка.
Строил это празднество зодчий
Божьей милостью
в те века, где строили храмы на века.

Двор, забитый мусором. Пруд, заросший ряскою.
Беглыми туристами разрисован скит.
Тоненькая девочка с тоненькой указкою,
словно образ Родины, сердце мне щемит…

Встречаю рассветы, встречаю закаты,
как самые светлые Божьи дары.
Дыханием вечности небо объято,
и нас еще терпят иные миры.

Читаю рассветы, читаю закаты
в священном писанье российской земли,
где главы увили виньетки пернатых,
листки манускриптов – в дорожной пыли.

Листаю рассветы, листаю закаты,
листаю овраги, луга и леса.
Лишь это одно – непреложно и свято.
Лишь это – извечная наша краса.

И мы выбираем себе Геростратов.
И наши вожди в нашей русской глуши
сжигали рассветы, сжигали закаты
наивной доверчивой нашей души.

Простите рассветы, простите закаты
за злые деянья ничтожных людей,
за все бесконечные наши растраты
природных богатств и небесных идей.

Звезды над планетой.
Над Россией.
Звезды Вифлеема.
Дар волхвов…
Звезды человечеству светили
столько лет бессвязных и веков.

Серебром и золотом, и медью
светятся над нами в час ночной
вечные холодные созвездья,
нашей не встревожены судьбой.

В них еще живут воспоминанья,
как на землю русичи пришли,
как волну нашествий и страданья
прадеды мои перенесли.

Звезды знают:
в мире у народа,
как земля, вращается судьба.
Воля.
Рабство.
И полусвобода.
Радость.
Всенародная беда.

Нет сейчас ни святости, ни пользы.
Всё мы научились продавать.
Тусклые коммерческие звезды
Начали над родиной мерцать.

Звезды – боги вечного молчанья —
смотрят в наши будущие дни.
Мудрые небесные созданья, —
что нам напророчили они?

Звезды нам по-разному светили.
Только без значенья —
никогда.
Гаснет над великою Россией,
гаснет путеводная звезда.

Ах, как элегантен язык ваш певучий!
О, как необычна гортанная речь!
Не выберешь в мире язык самый лучший,
но каждую речь надо свято беречь.

Все больше на шаре земном полиглотов.
Все легче становится нам разглядеть
и тонкости речи различных народов,
и самых различных словес круговерть.

Вот этот язык – он такой безмятежный,
как будто здесь жизнь без забот и затей.
А этот – заумный,
а этот – небрежный,
а это – язык для бездушных идей.

Английский – в фаворе. Он четок и гладок.
Испанская речь до чего ж хороша!
В китайских словах – миллионы загадок.
И только у русского слова – душа.

Ты теряешь, родная, последние силы.
Мы уже не спасем тебя. Не укрепим.
Мы пришли попрощаться с тобою, Россия,
с бледным небом твоим, с черным хлебом твоим.

Мы не будем стремиться к богатым соседям.
Не прожить нам без ласки слезящихся глаз…
Никуда не уйдем. Никуда не уедем.
Ты сама потихоньку уходишь от нас.

Мы стоим пред тобой в современных одежах, —
космонавты и братья мои во Христе.
Ты была нашим предкам столпом и надежей.
В мире не было равных твоей широте.

Ты была, наша матерь, небогатой и честной.
И не зря же ты в муках на свет родила
знаменитых царей и героев безвестных,
и неслась в новый мир, закусив удила.

Так за что же тебе выпадали мученья?
Зарубежный альков и щедрей и теплей…
Очень страшно семье,
если нет продолженья.
У России почти не осталось детей…

Свиньи чавкают, в храм водрузивши корыто.
И рыдают солдатки у афганской черты.
Васильковое небо зарыто, закрыто
черным облаком смога, свинца, клеветы.

Так чего же мы ждем?
Для чего мы хлопочем?
И зачем по инерции смотрим вперед?
Ты прислушайся:
мы пустотою грохочем.
Присмотрись:
вместо поезда вьюга идет.

…Вот мы все собрались на последней платформе.
Осквернен наш язык… Уничтожен наш труд.
Только там, под землею, останутся корни.
Может быть, сквозь столетья они прорастут.