Олег Зинченко - Рабочие рифмы. Слова на каждый день

Крути быстрей, пока не дали
В лихие годы угрожали
Братки, пока
Их не уняли…

И я кручу, кручу педали
И не ищите здесь морали
И вот ведь что,
Пока не дали…

Праведники умирают молча
Закрыв глаза и ночью
Умирают с улыбкой
Чтобы не тревожить всех шибко

Праведники уходят в слезах
Прорываясь сквозь боль и страх
Сквозь пелену страданья
Через стон увяданья

Праведники покидают нас стоя
В перерывах или во время боя
Идя в атаку иль отступая
Не расчищая тропинку к раю

Праведников осталось мало
Ведь нужны мечи, не орала
И со святостью быт не сверяют
Праведники умирают…

Дверь распахнёшь
и шагнёшь
невзначай
в солнечный луч.
И оставишь
в плесканье
чуть пригубленный чай
в светлых гранях
подстаканенных
круч.
Потому что – весна.
Потому что вдыхать
её нужно
легко
не натужно.
Желательно с кем-то
И дружно.

1000 зелёных – не больше чем вата
Ведь доллары гонят из хлопка
И странны мне всхлипы и выкрики мата
Когда открывается топка
В которой сгорают вонючие тряпки
С цифрами странных надежд
И жизнь мы пакуем в системные папки
Забыв, что уйдём без одежд

Над Заволжьем идёт дождь,
Дождь над Южным и Затверечьем,
Как это по-свински!
Не по-человечьи!

Ночь скрадывает тени
и растворяет полутона.
Ночь – время для лени,
время, когда тесно в штанах.
Это время пустых откровений
и наизнанку душ.
Бесшумный разбор сомнений,
когда рядом и плачь, и туш.
Когда пульс разрывает уши,
когда вопит в ночи тишина.
И в пятках прячутся души,
а на весах лишь скорбь и вина.
Ты не спишь, потому что тени
растворились в массе ночной,
потому что в ночи нет сени,
и не взял никто на постой.
Ночь скрадывает мысли,
она тверда, порой, как стена,
может унизить, возвысить,
и обратить всё в полутона…

Какая гнилая погода,
но это не повод страдать.
Сочится из неба полгода.
Насрать!

Асфальт отражается в небе,
иль небо как будто асфальт,
но если есть масло на хлебе,
насрать!

И в лужах колышутся юбки
спешащих куда-то девчат.
Готовятся куртки и шубки,
насрать!

Пусть сырость и хмарь без предела,
пусть лето не смело настать,
Нам нет до херни этой дела!
Нас рать!

Проголосовал
и груз ответственности
сбросил,
сдвинул глыбу
бюрократической волокиты.
Оглянулся,
а на дворе-то уже осень…
И жёлтые листья,
и мёртвые овцы,
и волки не сыты.

От Ми до Фа, от СИ до ДО
Сплошные половники
Почти как секс…
В котором есть
Посредник из резинки

В музыке жанров нет,
в живописи канонов,
как и в любви запретов.
У каждого свой ответ,
и песни свои, и стоны,
и нестабилен даже свет.
А то, что кому-то препоны,
для кого-то – на вопросы ответ,
и подставка
под телевизор или иконы…

До полуночи пять минут
и сразу наступит завтра.
Завтра – это уже не тут,
это то, что предсказали карты.

Это время бросить курить,
и дождаться того, кого ждал
дорогие напитки пить,
и отоспаться, так как сильно устал.

Это время исполнения мечт,
потому что наступит завтра.
Наконец-то кран перестанет течь,
И появится новый автор.

Главное – подождать пять минут.
Время вязко, как заоконный гул,
Но скоро, я знаю, закончится зуд…
Чёрт! Я проспал, потому что уснул!
Значит – завтра…

Там, где зима ворует вечера,
где нас не ждут
и мы ни с чем уходим,
там завтра вряд ли будет лучше, чем вчера,
зато среди чужих,
себя находим.

Вот только утешенья в этом нет.
Есть глубина
в оплаканных потерях.
Подобно гаснущему свету в темноте,
игре подобно
в верю и не верю.

Ночей пустыня греет тишиной,
и умирает в пляске
тень шальная,
и стоны вьюги переходят в тихий вой,
в плач переходит
боль земная,
там, где зима ворует вечера…