Яков Есепкин - Порфирность. Готические стихотворения

Давно, давно пора немые страхи,
От перца отшатнутся черемы,
Иль весело опять лихие прахи
Сурочить маслом розовым, умы

Тех жалкие существ, лишь злостенанье
Эпиграфом их бдений бысть вольно,
Одесные же наши сны и знанье,
Нести сюда корицы и вино,

В гранатовой ли, сребренной виньете
Порфирные куферы тяжелы,
За Ледою отхочется и Нете
Корить винодержащие столы,

Желтовную образницу сокроем
Сиренью пятиалой и умрем,
Архангелы ль возжертвуют героем,
Опять червницу бойную утрем,

Осыплем перманент на табакерки,
В киоты пудры бросим и гулять
Начнем о мертвой черни до поверки
Иной, и станем куфры утомлять

Серебряные водкою, куфели
Вновь полнить цветом алым, золотым,
Со ангелами белыми препели
Мы нощно, всуе денно петь святым.

Персты в крови, саднит веретено,
Днесь царственные не пошьют одежды,
Любя лишь краснозвездное вино,
Мы пестовали им и мраком вежды.

И был нам этот морок тяжелей
Альковниц и лядвийски пышных чресел,
Сокнязь полнощный байховый елей
Щедро сливал на тех, кто любовесел.

Фригидные красавицы теклись
В зерцалах и альковы пречернили,
С Мефисто мы надеждами сочлись,
По нам ли бомы чурные звонили.

Надежды выше в мире шпиля нет,
А сей равно поруган и заржавлен,
Эриньи днесь звонят в фернальный свет,
А царь тресвятый нощно обезглавлен.

Украшенные присною парчой,
Перманентом ее, чудские дали
Дожгли мы поминальною свечой
Ан мальчиков кровавых не узнали.

Звездой кто освещен, тот и простерт,
Печалься, аще смерть верхами косит,
Когда судьба на чашечный офорт
Карминные созвездия наносит.

Пусть брашна августовские несут,
Пусть мертвые те чаши золотятся,
Нас мальчики эльфийские спасут,
Елику вознеслись и всесвятятся.

Мы с августом еще договорим,
Вино его холодное оценим
И выспреннее чудо сотворим,
И смерти худородной не изменим.

Безмолвных ликов белую эмаль
Не гасит цветность милованной краски,
Горит во снах сакральная печаль,
Раздаривает Божеские ласки.

Успением сладя мирскую ложь,
Влекомая уж безднами иными,
Ты черные одежды распахнешь
И кровь одна преявится под ними.

Луч забвенья блеснет – звездной славы рассыплется
цепь,
Ершалаима тень ляжет пеплом на зелень Медины.
Вековые смарагды святили болота и степь,
Города и погосты, а ныне пронзают руины.

Навсегда осыпается проклятый вечностью цвет,
Маргаритки вплетают в венки тем, кто книжно бесплотен.
Эти звезды по-варварски будут судить черный свет
И огнями полоть сорняки белоснежных полотен.

Эти звезды черны, только для ожерелья тебе
Хватит блеска у них, возгоравшихся над слободою,
Если камни воздвигнут надгробье последней мольбе,
Ты его освещай переменно с Полярной звездою.

Север, север парчовый, его ли дыханье пьяней
Богоносной чумы, италийских цезурных фиолов,
Долго ангелы нас берегли, апрометных огней
Днесь уже не прейти, не горит и подсвечник Эолов.

Лет валькирий тяжел и стозвучен, бессмертие нам
Уготовано было, но прочат уделы иные
Мертвым вечным певцам, а цветочки обрядные снам
Пусть ауры дают, аще красны юдоли земные.

Ничего боле здесь не затлит мишуру декабря,
Нет и елей для нас, так равно ангелки уповают,
Свечки дарствуют всем, кто возносит еще прахоря
К неботверди в мечтах, с кем нощные певцы пировают.

Были музы ко мне милосердны и щедры всегда,
Налетали сильфиды иль пифии грузно горели,
Десно строфы теклись и алмазная рдела Звезда
Над свечницей ночной, ссеребрились теперь акварели.

Сколь за Слово платить не серебром, а кровью, пускай
Не рыдают хотя божевольные эти камены,
Иисусе-Цветок, мертвых певчих в лазурь отпускай,
Нам не будет одно меж святых псалмопевцев замены.

И почто за бессмертие плату уродцы берут,
Сих браменников жалких я видел на ангельских тризнах,
Высоки небеса, а лазурность ли воры сотрут,
Небоцарские тати, душившие дочек в старизнах.