Владислав Стебель: Про Ивана Смельчака. Сказка для всех и стихи для детей

Иллюстратор Евгений Кораблин

Иллюстратор Антон Филимонов

© Владислав Стебель, 2018

© Евгений Кораблин, иллюстрации, 2018

© Антон Филимонов, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4493-3020-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Однажды, парень такой, жил,

По паспорту – Жоан.

На русский, стало быть, так лад,

Был отроду – Иван.

Тому же имени, под стать —

Джон, Йоган или Жан,

На ливерпульском языке

Немецких парижан.

Жил он в селе, с названием,

Прям скажем, предвзятОм:

«Поплачь и слёзы после сам

глотай свои потом».

Дремучий лес недалеко, —

Как заповедник был.

У слезоглотов про него —

ужасный слух прослыл:

Дракон, мол, там – презлющий,

По десять – ног и крыл.

Любой, кто его встретил бы —

до смерти б не дожил:

Как схватит – пятью лапами,

Которые – не мыл,

И скушает в два горла вас,

в противные семь рыл.

Объектов положение

Обычно таково:

С колючими заборами,

иль вроде бы того.

Отметим, в нашем случае —

Наличие стены.

Граница, как-бы, твёрдая,

была с той стороны.

Никто из местных жителей,

Туда не заходил.

И указатель даже,

никакой не подводил.

Прочней ограды – бремя их,

Привычное своё —

Постылое, тяжёлое,

но всё-таки – житьё.

В сравнении удобном,

Себя могли держать:

– Там чёрте что – не знаем,

и лучше бы не знать!

Достаточно лишь мнения:

– Дыра там, и плевать

– Не наше это дело,

чтоб нос туда совать!

Добавим к чувствам – страху,

Так, – толику, слегка.

К тому ж ещё, никто там,

из них не бЫл пока…

(Мы с вами вкруг да около,

Идём издалека:

Суть в этом – приключения

Ивана Смельчака).

Представьте, если с детства, —

С пелёнок, Ваша мать,

По поводу любому

будет страшно причитать!

Как смелым трудно вырасти!

Ведь легче – трусом стать,

Заставят люди старшие,

себя так «уважать».

Здесь, к слову, – в подтверждение

Родительских основ,

На землю лил всё время дождь,

и прям из облаков!

Плаксивой предысторией,

Гордясь, без дураков,

В садах стояли ИВЫ там,

во веки, всех веков.

Из маршей, самый траурный —

Любимый был. Тем боле,

Олимпиады Слёз, как Гимн —

он стал – по Горькой Доле.

На ней, чтоб грустью и тоской,

Им насладиться вволю, —

Друг другу клали соль они

на свежие мозоли.

По выходным, на скрипках

Стонали музыканты.

Хор носохлюпов жалобно,

в соплях – искал таланты.

В почёте находились,

Там лозунги педантов:

Чтоб ежедневный траур!

Из чёрных лент и бантов!

Однако, говорят ещё:

– «В семье – не без урода».

Довольный радостный Иван,

всем пёрся против хода.

Он как бельмо был, слИшком

ОтлИчен от народа:

Страданий ему – ишь, ты!

– вдруг надоела мода:

Был гОлоден – не унывал,

Когда болел – не плакал.

Всегда был весел от души,

и даже когда какал.

ДругИх – Иван не осуждал.

СупрОтив всех – не вякал.

Но вот заставить себя ныть,

– не мог никак, – хоть на кол!

По горло, он, порядками,

Как говорят, – стал сыт.

Смешно ему, но кажется, —

соплЯми дом покрыт.

Собрался, в общем, с мыслями,

И маме говорит:

– От грустности вокруг уже,

душа моя болит.

Пойду-ка, перелезу я,

За стенку. Разомнусь.