Николай Синяк - Три осени

Утка ждёт,
Пока растёт камыш,
И лелеет птенчиков в душе.
Тает снег,
Стекает с тёплых крыш,
Нет возврата к холоду уже.

Торопится шиповник отцвести,
Плоды налить, листвой отзеленеть.
Как будто бы иного нет пути,
Как расцвести и следом умереть.

Цветы взмахнут кудрявой головой,
Лист опадёт, растает тёплый снег.
Жизнь возродится только лишь весной.
И так за годом год, за веком век.

Круженье радости, безумие конца
В одну сплелись смертельную спираль.
Свобода − только маска для лица,
Увидевшего вечную печаль.

И счастья мы не знаем своего.
Пробившись сквозь заботу и любовь,
Оно нам не открыло ничего,
Лишь приглушило ненависть и боль.

Цвети, шиповник, зеленей листвой,
Плодами радуй, запахом чаруй.
От нас прими с открытою душой
И первый, и последний поцелуй.

На дальнем небе бирюза,
А здесь гроза и клокотанье,
Шумов небесных голоса
И ливня громкое стенанье.

Блестит и стелется трава,
Плывут шары в глубоких лужах,
Остекленели дерева,
Застыли в позах неуклюжих.
В движенье всё. Ночь среди дня
Нас обнимает мокрым пленом.
Душа мечтаньями полна,
Раскрыта к новым переменам.

Гроза грохочет, льёт, шумит.
К ногам бросает туч остатки.
Что погибало − оживит
И вдаль умчится без оглядки.

Подгорел у травы подшёрсток,
От несносной тягучей жары.
Зной густым раскалённым воском
Заливает наши дворы.

Остаются следы на асфальте
Даже малых и лёгких лап.
А палящее солнце жарит,
Не найти спасенья никак.

Не спастись ни прохладой тени,
Ни живой родниковой водой.
Только ветер всё переменит —
Даст надежду душе живой.

Просыпаюсь от резкого шума
Капель, брошенных ветром в стекло.
Небо низкое смотрит угрюмо,
Ночь прошла, наконец рассвело.

Поздним вечером молнии вились,
Словно змеи в потоках воды,
И в душе до утра поселились
Страхи мокрой холодной беды.

Звёзд не видно, лишь отблески света
Из тяжелой густой темноты.
Вся земля в саван чёрный одета,
Тени прячут деревья, кусты.

Вспыхнул искрой рассвет, засветился
И немного теплее в груди.
Свод небесный слегка приоткрылся,
Страхи ночи уже позади.

Мелко сеет ещё дождик малый,
Но всё дальше и страх, и беда.
И рассвет, пусть слегка запоздалый
Возвращается в мир, как всегда.

Тончайшей нитью серебра
Соткали утро соловьи.
Стежками света и добра
И трелями святой любви.

Под сводами ночной тиши,
Над влажной нежностью травы
Раскрылся хор лесной души
Волшебным голосом живым.

Вот так бы длилось без конца,
Чтоб не дышать, не говорить,
А слушать лучшего певца
И только этим в мире жить.

Дождик капает прозрачный.
Малой капелькой блестит.
Самый, самый настоящий.
Тихо плачет, не журчит.

Притаюсь, к стволу прижавшись,
Буду слушать и молчать.
Что листве, давно опавшей,
В утешение сказать?

Подниму глаза − всё ближе
По коре вода бежит.
Будто ствол шершавый лижет,
В каждой впадинке дрожит.

Дождь идёт, почти неслышим,
Только в листьях шелестит.
Радостью небесной дышит.
Мир его слезой омыт.

Вот-вот и отцветут ромашки,
И луг запахнет свежим сеном.
По склонам отбелеет кашка,
Волной качнётся клевер пенной.

О многотравье луговое!
Ручей журчащий, чудо-туча,
И небо синее, живое.
И ветер, спутник мой летучий!

Под шляпкой желудь притаился,
Фундук чуть носик показал,
Я в детстве вами причастился
И больше веры не менял.

О, тайны близкие, лесные!
Родник − источник сил могучих.
Я вас храню, мои родные,
На самый крайний страшный случай.

Вдыхаю многоцветья радость,
Пью воздух, как густой нектар.
Земли моей хмельная сладость —
Великий и бесценный дар.