Ирина Батый - Мир добрых сказок зовёт тебя! Загадки и сказки

Как в глухом лесу Зайчишка
веселился красным летом.
Ну, а с осени парнишке
не до смеха по приметам.
Под кустом сидит, не евши,
весь обсыпан жёстким снегом.
Лапой за ухом почешет
и поскачет к человеку.

У того ведь есть припасы:
и овса, и ржи, и сена.
Знает ловкий заяц лазы,
он воришка прирожденный.
Вот, плутая по сугробам,
вышел к небольшой деревне:
– «Дай в гумно пойду на пробу,
угощусь там непременно!»

Видит, у крылечка стадо
длинноухое пасётся.
Мнит, покрасоваться надо
перед ними, чем придётся.
Столбиком встаёт Зайчишка
перед братьями косыми,
не боясь прослыть врунишкой,
говорит слова простые:

– «У меня вот не зубишки,
а преострые зубища!
И не лапы-коротышки,
а такущие лапища!
От того, признаться надо,
нет резону, мне бояться!
Полагается награда
всем, кто может сильно драться!»

Но, не дожидаясь драки,
разбежались зайцы в поле,
пересказывая враки
встречным зверям на просторе.
Вот услышала Ворона
басню про Зайчишку-хвасту.
Сорвалась в полёте с кроны,
отыскала зайца:
– «Здравствуй!

Говорят, ты самый сильный?»
И давай трепать косого.
Тот же голоском умильным
просит вымолвить лишь слово
в оправдание оплошки:
– «Тётя, тётенька Ворона!
Не совру теперь ни крошки,
перестань трепать, мне больно!

Я не сильный, не зубастый!»
Отпустила зайца тётка,
лишь примолвила:
– «Не хвастай!»
Он запомнил это чётко.
Между тем, проходит время,
и случилось раз такое:
на селе собачье племя
стало промышлять разбоем.

Раз Ворона на заборе
зазевалась, задремала.
Тут её схватила свора
и давай трепать немало.
Заяц-хваста как увидел,
захотел помочь Вороне,
позабыв свои обиды.
Лапами забил, трезвоня

по трухлявой деревяшке.
Стая бросила Ворону,
кинулась как по отмашке
к зайцу по крутому склону.
Тот отчаянно прыжками
по сугробам прямо скачет,
в лес шмыгнул и за кустами
свой дрожащий хвостик прячет.

Погодя совсем немного,
подалась в поля Ворона.
Зверя встретивши любого
молвит восхищённым тоном:
– «Есть в лесу один зайчишка.
Говорят, он будто б хваста
и какой-то там врунишка,
нет, он всех смелей, гораздо!»

Дед в денёк не самый лучший
ловит рыбку на пруду.
Из-под льда в мороз трескучий
добывает так еду.
Наловил. Садится в сани.
На несчастье, на беду —
уйма рыбы взгляды манит,
и Лисичка тут, как тут.

Изловчилась, на дороге
как калачик улеглась.
Опустил с саней дед ноги.
«Что за диво? Глянько, ась,
воротник моей старухе.
Впрямь хорош подарок ей.
Все подруги-завидухи
станут с злости зеленей».

Он в лисицын хвост вцепился,
мечет в сани, в груду рыб.
Над лошадкой кнут тут взвился,
что, мол, сани не быстры?
Едет, едет по дороге,
едет, песенку поёт.
Он доволен, слава Богу,
что большой улов везёт.

Только рыжая плутовка
осторожно, чуть дыша,
лапой сбрасывает ловко
карася, плотву, ерша.
Вот уж сани опустели,
и Лисы в помине нет.
– «Где добыча, в самом деле? —
обернулся старый дед.

Дедова старуха плачет,
а сбежавший «воротник»
по дороге с рыбой скачет.
Вдруг из-за куста возник
серый Волк. Лисы приятель
говорит ей напрямик:
– «Свежей Рыбки мне не взять ли?»
Длинный высунул язык.

– «Налови сам, да и кушай!»
– «Как же? Не возьму я в толк.
Не могу удить, послушай!» —
говорит с досадой Волк.
Тут Лиса: «Но я ж сумела!
Посмотри какой улов.
Ты на пруд ступай-ка смело,
хвост топи без лишних слов!»

Потрусил Волк вниз, на воду.
Сам же думает: -«Поди ж,
непременно на охоту
говорится: «Зверь, ловись!»»
Оглядевшись на просторе,
хвост свой в воду опустив,
он завыл как бы от горя,
в темноте вдруг загрустив:

– «Ты ловись, ловись-ка, Щука,
на мой длинный серый хвост,
чтоб увидела подруга
твой необычайный рост!»
А из-за кустов Лисица,
высунув наружу нос,
наговоры шепчет, злится::
– «Мёрзни-мёрзни, волчий хвост!»

Так всю ночь он был при деле.
Поутру ж совсем примёрз.
Ощущает холод в теле
в полынье застрявший хвост.
Волк скулит, глядит уныло.
Что там держит, не поймёт:
то ли Щуки злобной рыло,
то ли это просто лёд?