Наталья Меркушова - Свет мой далекий

Но свет от них останется в потомках.

… И вновь увидеть белый свет просясь,

Блеснёт солдатский медальон в раскопках.

Поднимут из безвестности его

На жизнь неравнодушные ребята.

– Дождутся ль мужа, сына своего?

– Его дождутся правнуки солдата.

И кажется, приблизилась война.

Забудется когда-нибудь она?

Ах, Ольга Тимофеевна, певунья и плясунья,

К тебе сегодня бережно о брате песнь несу я.

Ушёл в войну, без времени на польской пал чужбине.

Ах, Ольга Тимофеевна, ты плачешь и поныне.

Ушли ещё три родненьких, отец ушёл и сгинул.

И плачешь ты и молишься:

– За что тогда покинул?

Легко ль быть безотцовщиной?

… Опять скрипит калитка…

Всегда за мир ты молишься, светла твоя молитва.

Я слушаю милые песни Победы,

Впитались они в мою кровь с малых лет.

Их пели отцы, подпевали им деды.

Поют и сейчас, не тускнеет их свет.

В них роща дымится, и медная кружка

По кругу идёт, пламенеет закат,

Светло воспевается верная дружба,

Летят журавли в них, летят и летят…

Летят миллионы, укрыли всё небо,

Как вы далеки, как близки, журавли…

Я слушаю милые песни Победы,

Я слушаю песнь несломлённой земли.

Кто раскачал Планету?

Кто? И кому так надо?

Знать не хочу ответа.

Снова она, Гренада.

Войны идут без боя,

Тихие, кобры вроде.

Нет никому покоя.

Лучше бы о погоде

Темы простые были…

Снова сирены взвыли…

Отцы не говорили о войне.

Как хорошо, что дедушки сказали.

И проросли на давней целине

Рассказы, как бесценные медали.

Из Сретенки, деревни маленькой,

Ушли три сына на войну.

На сапоги сменили валенки.

Один в аду побыл – в плену,

Другой без вести сгинул, сразу же,

И третий – в первый год войны.

Давно такое было, скажете…

Но нет забвению цены.

А как родителям, как вынесли?

Три сына – и ни одного…

Вернулся старший. Да уж нет семьи. –

Жена не дождалась его…

И снова горечь. Ждал ли этого,

Из ада возвратясь назад?

Да сколько бед ещё изведал он,

С войны вернувшийся солдат…

Убранное поле кукурузы.

Но и тут есть польза для людей.

Бабушка склоняется над грузом

Кукурузных высохших стеблей.

Печка ненасытная зимою,

Ждёт очередной подачки рот,

Так ворона жадная с тоскою

Взглядом провожает бутерброд.

По дороге трое, словно тени,

Сгорбившись, тихонечко бредут.

– Далеко ли, тётя, до деревни?

– Недалёко!

– Ноги не идут…

Беженцы, идём из-под Смоленска.

– Господи! Да как же вы… Пешком?!

Бабушка решила: мало места,

Но ещё троих приветит дом.

Так и жили, в тяготах военных.

Фронт ушёл на запад, и тогда,

Вырвалась смоленщина из плена,

И вернулись беженцы туда.

… А пока… горела кукуруза

Жарким, согревающим огнём,

И остатки горестного груза

Исчезали, выстрелами, в нём…

У него свой путь домой –

Путь из ада.

Был он на передовой,

Пуля – рядом.

Зацепила – и упал,

В плен забрали.

В сорок первом в ад попал.

Адом звали

Эту «жизнь». Как смог? Живой…

Не забылось,

Как тогда, над головой,

Птица билась…

Вчерашние студенты… Был поставлен

Вам памятник, – оставшимся в войне,

Из закалённой нерушимой стали.

Вас стали БТР не защищали,

Сгорели вы в немыслимом огне.

По списку третий Саша Артамонов,