Нина Русанова - Девочка, ты где? НЕдетские рассказы – 2. Стихи

Кате с трудом удаётся отогнать видение-наваждение.

Брежнев, бабушка, дедушка… Дедушка – это другое. Дедушка и в ситцевых семейных трусах с детским рисунком (красно-белые зайчики по апельсиновому полю) по огороду ходит – и ничего – подумаешь! И в заплатанных штанах – Катя каждую цветную латку на них знает, все их наизусть помнит, а они всё прибавляются и прибавляются… – все колени у деда в земле – это он так, ползком, грядки пропалывает… И это ему бабушка говорит «без штаноу»… уж и неважно, по какому поводу.

Но – Брежнев… Как же так?!.. А вот выходит, что так. Такого Катя не ожидала. Никак не ожидала.

От Брежнева? От Галины Сергеевны? От себя? Она и сама теперь не знает.

Ах, лучше бы и не знать, лучше бы и не видеть ей никогда тех белых кружев!!..

Что там они писали в тот день?.. По какому предмету?.. Катя навсегда забыла.

А вот розовое кримпленовое платье, нечаянные белые учительницыны панталоны и Брежнева – в цепенящем сиянии собственных звёзд загадочным золотым божеством восседающего (по непонятной совершенно причине!) на их семейном унитазе – Катя запомнила на всю жизнь.

Ужас.

Доподлинно не известно, кому из них первой пришла в голову эта мысль:

– А давай голую тётеньку нарисуем!

Но почему-то хочется думать, что всё-таки Соне. Именно ей.

Почему-то хочется верить, что Катя эту идею лишь подхватила :

– Давай!

И они с радостью принялись осуществлять задуманное.

Нет, не дома, не на бумаге. А на улице: во дворе, на асфальте – цветными мелками.

«Это хорошо, – думали обе, – можно будет нарисовать её – большую! В натуральную величину. Или даже ещё больше».

Но не возле самого подъезда, нет, там рисовать нельзя. Там вечно бабушки ругаются, что из-за этих их с Соней рисунков, по которым им, бабушкам, приходится ходить, они, бабушки, мел на подошвах своих тапочек приносят в дом, в свои квартиры.

А жаль, потому что рисунки-то очень уж хороши! Красивые рисунки: огромные – в человеческий рост! – радужные петухи, домики с разноцветными, тоже радужными, заборами, кирпичными трубами и крутыми спиралями поднимающегося из них белого или даже лилового дыма… кудрявые яблоньки с наливными розово-золотыми яблочками… и прочие «цветики-семицветики».

И обязательно какая-нибудь Принцесса, а рядом с ней – какой-нибудь Принц. Желательно попрекраснее. И его конь. И её собачка. И их карета с нарисованной на дверце короной. И кошечка какая-нибудь. С розовым носиком, щёчками-подушечками, огромными – «мультфильмными» – глазами-глазищами и длинными-предлинными усами-усищами. И с бантиком. И с хвостом пышным. Хвостищем. А рядом с ней – зайка. Носик-щёчки-глазки-усики похожи на кошачьи, но, в отличие от кошки, уши у зайки длинные-предлинные. А хвостик, наоборот, коротенький. И в лапках, естественно, морковка.

Однако Принцессы с Принцами в последнее время «попадались» девочкам всё чаще.

И что это за идея такая дурацкая – с тётенькой? Далась она им, тётенька эта…

Но, раз решили, – надо рисовать. Пошли на большую асфальтированную дорогу, что шла в обход берёзовой рощи. Через эту самую рощу, по насыпанной гравием аллейке, напрямик к дому и из дома обычно и ходили все жильцы, все соседи. А тут, по асфальту, мало кто ходил, только мамы с колясками иногда гуляли. А сейчас вообще никого не было.

Первым делом персиковым мелком нарисовали тётеньке контуры её тела: туловища, рук, ног и головы на длинной шее.

Затем, каждый раз подбирая мелок соответствующего цвета, нарисовали красивую высокую, как у принцессы, причёску (жёлтую) и украсили её лентой (голубой).

Большие глаза (тоже, естественно, голубые) с длинными ресницами, дугообразные брови (тоже, естественно, жёлтые), прямой нос (персиковый, разумеется), и наконец – ярко-розовым! – нарисовали тётеньке «фигурные» губы. Не очень естественно, но зато красиво.

К голове пририсовали уши с драгоценными, свисающими, словно две огромные капли, серьгами.

На руках тщательно прорисовали пальцы… и даже ногти «накрасили» – ничего не забыли.