Борис Ефремов - Русь утренняя. Эпическая поэма

И ливень лил, и люди шли, скользя

И падая. И так не раз бывало.

И если раньше досаждала грязь

И дюже неприемлемой казалась,

То в дни ненастья долгого, смирясь,

По ней ходили люди. И смеялись.

Ишь, как скользит. Как чавкает смешно.

И если солнце – как блестит потешно.

Вот говорят, что жить в грязи грешно.

А, может быть, и так и так – безгрешно?

И всё тянулись сумрачные дни,

Пока глубины душ не испоганят.

Когда же солнцем сменятся они?

Когда же вёдро новое настанет?

* * *

Так вот. Когда Адам с женой своей

Эдем покинул, на земле греховной

Он Каина в числе других детей

Родил. И Каин жизнью бездуховной

Навеки очернит Адамов род.

Он лишь формально в Бога верить будет.

Он брата в дикой зависти убьёт.

Он все заветы Божьи позабудет.

И скажет Бог: «Ты проклят от земли,

Которую кровь брата оросила.

Ты будешь сеять хлеб, чтоб не взошли

Колосья. У земли иссякнет сила.

Изгнанником, скитальцем станешь ты,

Одной лишь беспощадной мысли внемля,

Но станут недоступными мечты —

Скорей уйти в разгневанную землю».

И долго по Тибетским пустырям

Водил он Богом проклятых потомков.

И город выстроил. И по углам

Поставил башни. И речных потоков

Пустил по рвам глубоким рукава.

В горах почти ни с кем он не встречался,

Но, как настойчиво гласит молва,

Он больше смерти встреч таких боялся.

Как жили каиноиды? Да так,

Как предок их – заносчиво и хмуро.

И мир им враг, и Вседержитель враг.

А дорога лишь собственная шкура.

И, как потом в шкатулках дорогих

Цари копили серебро и злато,

В жилищах и молельнях городских

Копились перлы гнусного разврата.

Вражда копила свой змеиный яд,

Свои клинки оттачивала зависть,

Сердца изгоев Божьих все подряд

Жестокой алчностью переполнялись.

С годами даже праведный обман

Коварней и опасней становился,

И от вина приятнейший дурман

В отраву и страданья превратился.

И многожёнство, и голубизна,

И оргии совсем уж без разбора,

Как в бурю набежавшая волна,

Развратный город затопили скоро.

И только ли безбожный город тот

Во мглу распутства вязко погрузился?

Весь многотысячный Адамов род

Грехами испоганился, затмился.

Прошло пять с половиной тысяч лет

С великого создания вселенной,

А на земле уже почти и нет,

Кто жил бы в вере светлой и нетленной.

Один разврат, один сплошной разврат,

Сплошное сатанинское разгулье.

И Вельзевул, такой победе рад,

Создателю показывает дулю.

И, вперекор желаниям Отца,

Пыталось бесконечно повторяться

Начало наступавшего конца,

Начало будущих цивилизаций.

Но это бред – по нашей воле чтоб.

Она в пустых мечтах несокрушима.

И вот крушение. И вот Потоп.

И жизнь уносится куда-то мимо.

И всё. И только непорочный Ной

С семьёй немалой, но благочестивой

Допущен к жизни, – кажется, иной,

И, кажется, воистину счастливой.

24.07.16 г.,

Равноапостольной Ольги,

княгини Российской

Предисловие третье

(богословское)

…К счастливой, новой жизни… Но она,

Высказываясь очень осторожно,

Едва ли нам надолго суждена,

Едва ли даже и на век возможна.

Греховность человека такова,

Что – так, пожалуй, всякий раз бывает, —

Охватывая нас едва-едва,

Потом до рабства долгого пленяет.

И нужно муки адовы пройти,

Душою прозревая понемногу,

Чтоб дотянуть до верного пути,

До искупительной тропинки к Богу.

И это ли Создателю не знать?

Он, о судьбе вселенной беспокоясь,

Наверно, перед тем, как мир создать,

Придумал человеческую совесть.

Вершина мирозданья – человек,

И оттого, какой вершина станет,

Таким получится вселенский век,

Таким Он в вечности его оставит.

Не совесть, так всея природы царь

В такого бы зверюгу превратился,

Что звёздный мир от страха б замерцал

И в ноги озверелому скатился.

Но совесть, если даже упадёт

Её владелец гнусной грязи ниже,

Его до мук душевных доведёт,

На сердце муки страшные нанижет.

И если не исправится злодей

И от своих деяний не отступит,

То пусть не весь объём своих страстей,

Но, точно, часть греховности окупит.

И это первый благодатный дар,

Основанный на воле и на силе,

Который Вседержитель людям дал,

Чтоб в полной мере Бога не забыли.

Ведь жить без Бога, значит умереть,

И вместо радости кипеть в геенне,