Надежда Князева - Очертание звука. Стихи

Врастая в грунт кредитов и квартир,
Ложась на дно районов многоспальных,
Мы создаем малометражный мир
Настольных пятен, надписей наскальных.

Насыщенный досуг, насущный хлеб.
В конце тоннеля – свет настольной лампы.
Теряясь в вышине, опоры ЛЭП
Несут равнину неба, как атланты.

Не жалко дни, как серые листки,
Срывать с дешевой календарной кроны.
Не страшно плыть в течении реки
В тоске провинциального перрона.

Но вынырнешь – а ночь так молода!
Висит звезда – холодный света сгусток.
Высоковольтный ветер в проводах.
И пусто, и светло.
Светло и пусто.

Примеришь осень – и для лета умер ты:
Становятся длиннее платья, сумерки,
И списки дел, и ленты новостей.
Каким-то лицам с лицами суконными
Деревья платят золотыми кронами
За летний жар и бурелом страстей.

И солнце улыбается растерянно,
И всё, что летом второпях посеяно,
Взойдёт нескоро из земных тисков.
Деревья платят самодельным золотом,
И голова осенняя прополота
От летних сорняков и пустяков.

Свалился снег – на ползимы вперёд,
Засыпал окна непроглядным светом.
И свежий след владельца выдаёт,
И контуры являют суть предметов.
По оттиску синичьего креста
Узнаешь птицу, щурясь близоруко.
Так нота на безмолвии листа
Даёт не звук, но очертанье звука.

Это свежее чувство
подаренных кем-то цветов,
заключённых в слюду
и прерывистый скрип целлофана,
погружённых в прозрачные стены
пустого стакана,
окружённых заботой и блеском
стеклянных оков.

Неизбежная жалость
достигнутой кем-то мечты,
иллюзорность владения счастьем
теперь и отныне.
Это нежное чувство —
тебе подарили цветы —
заменяется медленной смертью
в стеклянном графине.

Движенье губ рождает строчку букв,
Таких знакомых для произношенья.
Что в имени моем? Оно продукт
Чужих речей, и словно отраженье —
В холодном зазеркалье – теплых рук,
К объекту не имеет отношенья.

Кто я такой? Я склеен из других,
Сказавших обо мне хотя бы фразу.