Пурга все никак не прекращалась, дергала чум за пологи, со злости трепала оленьи шкуры. Не могла никак его разрушить, – людей оттуда выгнать не могла.
Кряхтел старый мороз, крепко сковывал воздух, и снег уплотнял своими ногами. Топтался он рядом с жилищем, прислушивался, услыхать хотел, о чем говорили люди. Но как ни старался он, – ничего не услышал через стенки чума, любопытство свое никак не утолил. Рассердился тогда мороз, оленей пастушьих, с собаками, попробовал заморозить. Но не замерзли олени и собаки, потому, что природа, им, теплые шубы дала. Лежат они на снегу отдыхают, на ветер никак не реагируют и на крепкий мороз.
Усилилась пурга, подхватила дым сверху жилища и понеслась по бескрайней тундре. Непривычный запах у дыма, вкусный. Вдыхала пурга дым: голова у нее кружилась от этого. – Пьяная становилась пурга, вредная, непослушная. Утихала на время, она, оседала, чум человеческий белым посыпала…
Вышел пастух из чума, полог отогнул. Почерпнул из плошки горячего бульону, и мяса кусочек с вареной кости срезал. Пошептал что-то на своем языке, поднял голову к небесам и разбрызгал бульон с мясом по ветру.
Подхватила пурга брызги и мясо, и снова понеслась по бескрайней тундре, прихватив с собой крепкий старый мороз.
Почерпнул пастух еще бульону с мясом, слова другие прошептал и снова разбрызгал. Ухватил ветер брызги бульонные, с кусочком мяса, и унес их в высокие зимние облака.
Достал пастух ложкой горячего из тарелки, еще мяса кусочек отрезал. Слова повторил и опять разбрызгал. Помолился, он, Богу, за жизнь свою пастушью его поблагодарил.
Прилетел ветер из под самых облаков, схватил угощения человеческие. Насытил плоть свою воздушную, Дух, свой, голодный утолил. Насытилась и пурга, успокоилась, позволила снегу спускаться с небес. Снежинки у снега поменялись: вместо рваных морозных колючек, стали они легкими и пушистыми. Заполонили собой всё, что было на небе и на земле. Стало всё невидимым, однотонным и белым, Ничего не видать сквозь волшебный пух. Звуки совсем приглушились, тихо стало в тундре, безмолвно.
Только в чуме негромко трескал огонь, разливал тепло по всему жилищу. Пастухи собрались вместе и сели ужинать, закончили все свои дела. На ужин у них как обычно: похлебка из оленины, сдобренная солью и душистыми травами. Потрудились пастухи, заготовили их, коротким северным летом.
Зима длинная в этих краях, целых девять месяцев без просвета и без тепла. Мороз здесь крепкий трескучий, порою сильно звенит, Землю собой выхолаживает. Вьюга воет зимой, и пурга метет, – тоску на Природу вдвоем наводят. Тоскует она, печалится, былое прошедшее лето вспоминает.
Некому в тундре с морозом бороться, некому его прогонять. Так он и властвует на своей территории, сохраняет зимний порядок. Ни одна стихия зимой теплом не дышит, только лишь холодом, – все ему подчиняются, все от него зависят.
Стабилен мороз в своей сути холодной, в отсутствии любого тепла. – В этом его сила, – в этом его весь морозный Дух.
Однако Природа сильнее мороза. Попечалится, она, зимой, покручинится, и за свое опять возьмется. Возвращает Природа весну назад, первые оттепели и ручьи с капелью, возвращает в великую тундру. За ней, за весной, птицы прилетают, новую жизнь за собой на крыльях приносят. Просыпаются жители тундры, оживают, кормятся свежей пищей: зеленой и сочной. Плодится северная дичь, прирастает в тундре своим числом.
За птицами первыми и за весной поздней, наступает короткое лето. Не такое жаркое как на юге, но все равно долгожданное теплое.
Для человека, на севере, нет другой пищи кроме оленины, и кроме рыбы, пойманной в местных реках. Позаботилась природа-мать, дала пастухам верных спутников по всей их кочевой жизни. Где родились олени, как появились на свет, – только в легендах люди могли узнать. Служили они транспортом для людей, давали свои теплые шкуры и мясо. Вся одежда и обувь, и даже чум пастуший, и тот из оленьих шкур.
Так было всегда, сколько жив человек на севере. Много времени с того прошло, однако немногое поменялось. Не придумал пока человек ничего лучше, что природа ему дала. Еще много времени пройдет, но ничего не изменится: небеса будут такими же синими, солнце будет вставать с рассветом и садиться на закате. Будут олени верно служить кочевникам, а огонь – стихия Богом завещанная, согревать их жилище. Кочевать будут северные люди, пока жив человек, пока жива наша Земля…
Читать дальше