Игорь Романов - Уловы

покинуть агору
пройти бангалору
на гору забраться
забраться на гору
взглянуть на аврору
не зная хоррору
остаться
остаться

эх посочинял
всяких сочинелл
так насочинял
всем осочинел
день уж почернел
ты все сочинял

по вашим кладбищам хваленым
я в платье прохожу зеленом
перелетая ваши ломти
я прячу крылья прячу локти
понять вы можете пытаться
как ангелам дано купаться
длина шезлонга велика мне
ах так расположусь на камне
ногой попробую водицу
ты снова холодна как спица
сжимая легкости комок
плыву к бую не зная ног

лежат на пляже польки шведки
как карамбольки глазки метки
переворачиваются шведки польки
зажемчужели перки сольки

неотличима от песка
лежит купальщица на пляже
стон утопающих протяжен
за неименьем ветерка

другая скидывает платье
небрежна тонкая дуга
не захлебнуться на подхвате
роль наблюдателей легка

в лучах купаются два мира
взгляд набегает на мишень
воображаемого тира
и не спеша наносит тень

разгоряченный краузер брау
сорвав чеку зальешь в забрало
в тоске столичной глянешь вниз
там грузят спиленный кипарис
и с прут чернеющей оливы
стекают слезы сиротливо
из сладкой ваты в линию
расположились пинии
в распетушенных гетрах
поют кукуры в кедрах

уж отгуляло полнолунье
сирийскую взметая пыль
трясут шиньонами бегуньи
и я иду ковыль-ковыль

гирляндой догорает Пейя
рассвета первые пласты
с тоской слегка гиперболея
жмут на дорожные хвосты

вороны оседлали пашни
мудрят на катышках маслин
откуда попугай не наш ли
он из фарфоров или глин

камины втягивают шеи
идти осталось не ахти
и каждый шаг не знаю где я
не знаю как в себя прийти

вегетарианки смотри развратницы
гуляет жир по дну салатницы
соленый пот точит из кляра
капусты вспоротой отвара
в соку кислеющем подливки
утопли синие оливки
как головы на вилы вздетые
трещат фасолины отпетые
и якоря пустили в щеки
скальпированные артишоки
приснится вам при свете воска
фуршет иеронима босха
полотна плотные и плотоядные
по ним животные идут нарядные
глаза молчат и все хрустальнее
бликуют щеки суицидальные
отведать бы отведать тайную
плоть человека плоть бескрайнюю

еще один отправлен золотой
в щель замолчавшего джукбокса
и пыльная дорога под луной
длинней просыпанного кокса

размерен под конвоем фонарей
путь медленный рыбацкой джонки
заумных начитавшись чинарей
небесные тускнеют медвежонки

молчанье рощи поймано на чихе
и сорван синтетический наряд
с чернеющею шапкою пловчихи
ушел с пустого барреля снаряд

проходит мимо человек
не скажешь эллин или грек
скорее филин или финн
лихой поди глотатель льдин
носитель ссадин и седин
познавших гель и желатин
даритель дыма без огня
и жестов в телефон бубня
идет обвитый ремешком
с надутым парусом мешком
ступает на квадраты плит
самоуверенный гоплит
маячит мачтой между клумб
плывет от маркета колумб
мелькнет на зебре поплавок
из-за бетона вспыхнет клок
все меньше камешков в горсти
а мне скажи куда грести

в последний раз тугие снасти
которым проболталось счастье
сушить развесит афродита
прищепками сцепив сердито

еще чуть-чуть у посейдона
займешь дыхания про боно
прореют чайки клином им по
барабану гнев олимпа

размеренного моря храпа
не разобрать с ступеней трапа
он чистая игра ума
была и схлынула волна

я ходил по зарослям Карфура
брал на руки сонных колокаси
и метаксы горькая микстура
обжигала в каревом окрасе

запой закончился клепсидры
токсина участь решена
нашедших варваров рапидно
прессуют в ушлые стада

таможенник с лицом манула
не отрываясь от холста
мне выдает ошейник мула
и расписание поста