Оксана Круглова: Мухиит. Стихи

Признаться, я не верила в китов.
Пусть верят в чудищ маленькие дети…
Но океан в реальной жизни встретив,
Мой мир расползся, как некрепкий шов.
Смерч, ураган, цунами, тьма и глубь…
Такая глубь,
Что плющит бедных скатов.
Такая ширь, что солнце на закатах
Устало выбирать, куда нырнуть…
И я наполнилась, раздувшись как бурдюк,
В пустыне жаждомый иссохшими губами.
И лопнула.
И я бегу с волнами…
Во мне лишь ритм —
Как прежде сердца стук.
И я шепчу.
И я мечусь во тьме.
Ищу слова – они всегда спасают.
И песни с новой силой обретают
Живую душу, скрытую во мне.

Волосы ветром спутаны —
Твой любимый наряд.
Нежно целуешь губы мне,
Не опуская взгляд.
Входишь, танцуя, в комнату,
Словно на пышный бал…
И пронимает холодом…
Ты же меня искал?
Чайки с утра беснуются,
Им распахнешь окно.
Небо тобой любуется,
А ревновать смешно…
В кресле рубашка скомкана,
На полу – сарафан…
Счастье разносит голову
Шумно, как океан…

Меня врасплох застали на бегу
Льняные кудри, жесткие от соли.
Он под палящим солнцем лодку строил,
Тугие доски загибал в дугу…
Я так ждала, что он заговорит…
Считала волны, задыхаясь рядом…
Он все молчал и вдаль куда-то глядя
Шептал безумно странное «мухи́ит 1 1 Мухи́ит – по-арабски «океан». »
Я яростно нырнула в океан,
Плыла, плыла – забыть про все на свете:
Про синие глаза, про встречный ветер,
Но был наивен слишком этот план…
Спустя три дня меня нашли нагой,
Кровила на плече татуировка,
Мне было холодно, а рыбакам неловко
Разглядывать, что вынес им прибой…
Арабской вязью древнее «мухиит»
Они твердили, тыча пальцем в слово,
Что стало мной… И с чем я стала новой…
Что мне теперь уже никак не смыть.

Собираю стихи на губах раскаленных ловцов
Белоснежного жемчуга в темных пучинах…
Сквозняк…
Загораются капли, лаская сияньем лицо,
И бессмысленно пенится море на узких
Ступнях…
Мне, пришедшей с холодных земель,
Здесь не рады, но все ж
Не прогонят:
Найдутся шторма,
И сирены, и сны…
Я по гладким камням,
Я по скользким камням
Босиком…
Собираю слова,
Что мертвы
И другим не нужны.
Языки, как песок, прилипают к рукам и спине,
Оставляя следы, но к утру я чиста, я – покой…
Лишь рапаны шумят: «Уходи!
Поскорей уходи!
Здесь не дом!
А туман и седой
нелюдимый прибой…

Мне не спалось.
Я вышла до зари
Глядеть на океан
И кликать счастье.
В тумане
Возвращались рыбаки,
Ночной улов
До смерти бился в снасти…
Вдали мерцал маяк.
Горел и гас.
Не для меня…
Не для тебя…
Послушай,
Сегодня он опять кого-то спас,
Кому-то указал дорогу к суше,
Но для любви
Не выдумали карт.
Ни указателей.
Ни горького лекарства.
Над океаном поднимался пар…
И таял с солнцем, утренним и страстным…

А волны прут, и прут, и прут, и прут…
И под напором их ложатся скалы.
Давно на дне, кто был доволен малым;
Твой профиль прям, и нрав для юнги крут.
Ты помнишь все. Но страха больше нет.
Вы сотни раз спасались и спасали,
Мозоли на ладонях нарастали,
Сжать кулаки до крови – твой секрет.
И ты кричишь, теченью вопреки
Втащив на шлюпку тело капитана:
«Мы выдержим… Греби! греби! греби!
Как, утонув, я у штурвала встану?!»
И кожа смуглая лоснится и блестит
От пота под давящим плечи грузом…
И мне с тобой, поверишь, по пути,
Дорогой, что немыслима для трусов!

Два маяка застыли на самом краю
Скал, где как горы волны из вод встают.
Денно и нощно на страже
Отец и сын.
И никогда не скажут:
«Гори один!»
И никогда им служба
Не надоест.
Нет на земле мятежней
И краше мест.
Два маяка, как звезды, —
Всегда в строю.
Молча стоят. Не ропщут.
И свет свой льют.