Евгения Панасова - Стрела цвета радуги

Постоянства? Но я постоянно себе верна!
Да, я непредсказуема – ну так и что с того?
Как меняется каждый миг морская волна,
Как всегда неизменно этой волны естество.

Я живая, я женщина! Не посчитать, не учесть,
Не загонишь в таблицы,
в границы шаблонов строгих.
Я просто есть. И я такая, как есть.
И ты знаешь – кому-то и этого даже много.

Мой чай остыл, и мой не съеден хлеб.
И заждалась кровать, еще не смята.
А я сижу и жду… чего? – заката,
Хотя закат погас уже давно.
Но я сижу и жду, мой вид нелеп,
И нехотя, с улыбкой виноватой,
Я превращаю горький чай в вино.
Я как ребенок с детскою игрой,
Как шарики, легко катаю буквы,
Чтоб с легкостью, для взрослых недоступной,
Потом составить замок или дом.
И я составлю замок, и другой…
Но что за этой легкостью минутной —
Едва ли я сама пойму потом.

Я – сильная. Я
Не имею права
Плакать…

Чёрт бы побрал всю эту рефлексию
интеллигентскую,
Все эти песенки декадентские
и слёзы детские,
Все метания эти пустые душевные,
все сомненья,
Показные прошения о прощении,
сожаленья,
Эту водку и этот дым сигаретный,
графоманию,
И бессилие, коему ищем ― тщетно! ―
оправдания…
Но на всю эту мерзость и в адском пламени ―
нет огня.
Черт побрал бы всех вас, друзья мои!
И меня.

Признаться в любви тебе? Никогда!
Уж лучше сгореть в огне без следа
Или других целовать, не любя,
Навеки душу свою губя.
Уж лучше терпеть все муки ада,
Чем вынести тяжесть этого взгляда.
Признаться в любви ― тебе? Ни за что!
Меня убедить не сможет никто.
Ни вздохом не выдам тайну мою,
Ведь ты мне и сам не скажешь: «Люблю».
Ну что же, ты горд. Но и я горда.
Признаться в любви тебе?! Никогда!

Скорей назову это всё игрой,
Скажу я, что есть у меня другой…

…Но в последний миг будет всё не так,
Для меня язык ― это злейший враг,
Боюсь, не подумав, что говорю,
Я всё же скажу, что тебя люблю.

Скажи, ты думал обо мне
вчерашней ночью?
Свеча горела, и в огне
рождались строчки…
Я, кажется, схожу с ума,
я, верно, брежу.
А может, просто ты вчера
был слишком нежен?
А может, просто я спала,
мне всё приснилось?
Я, кажется, схожу с ума.
Иль я влюбилась?..
И больше нет пути назад.
Да и не надо.
А нужен взгляд ― глаза в глаза,
быть просто рядом.
Нужна улыбка. От души.
Без тени фальши.
И нужно для себя решить:
а что же дальше?
Сумеешь ли запреты снять,
стереть границы,
Поверить в то, что мир опять
тебе открылся?
Забыть всё то, что в мире есть
минуты ради,
И, без нелепых слов, прочесть
ответ ― во взгляде…
Недостижимых целей нет,
когда захочешь.
…Скажи, ты думал обо мне
вчерашней ночью?..

Что ж вы, сударь, с собою сделали, что творится?
Как сумели вы, как посмели вы измениться?
Королём себя называли вы ― вы им были.
Только вашу корону ― огонь любви ― позабыли.
Даже я б не могла, беспечная, столь упрямо
Называть любовь, пусть прошедшую,
«старым хламом».
Пусть закон сей не писан, но сквозь года нет иного:
Тот, кто любит, отныне и навсегда, коронован.

Когда ты умрёшь, будет тихо,
И рядом не будет друга.
Всё будет легко и быстро,
Ты лишь об одном пожалеешь…
И Смерть подойдёт, ласкаясь,
Но ты руки не протянешь.
Она коснётся ладоней,
Легко поцелует в губы,
Она обнимет. Но только
Объятья те не согреют.
Ты будешь смотреть на небо,
Без слов говоря с звездою;
Без слёз будет сердце плакать.
И жалобно Смерть посмотрит,
Попросит, чтоб ты ответил
На ласки, на поцелуи…
Заранее знать не будешь,
И даже не сразу поверишь.
Когда ты умрёшь, будет тихо,
Ты будешь один со Смертью.

Мы любили друг друга,
мы всё же любили друг друга,
Хоть за всё это время ни слова любви не сказали.
Ты – монах, я же – верная мужу супруга,
Мы с тобой обо всём говорили,
о главном – молчали.
Но глаза не заставишь молчать. Я порой успевала
Прочитать в быстром взгляде,
и страхом полна, и надеждой,
Запрещённое слово: «Люблю» – и глаза закрывала,
Чтобы ты не увидел ответ мой,
греховный и нежный.
И когда ты ладони рукою касался случайно,
Лёгкой дрожи своей удержать я никак не умела.
Не признавшись себе, ото всех сохранив эту тайну,
Мы любили друг друга. Любили, не зная предела.