Крутились все, кто как умел,
Генсек частенько спал,
Он не любил, что запад пел,
Своих всех, пресекал.
Зачем Генсеку соловьи?
К чему здесь музыкант?
Эпоха Сталина в пути!
А сам, опять в откат.
Бывало, даже восседал,
Укутавшись в тулуп,
Болел, скрипел и горевал,
Бессилие – недуг.
А тройка по стране брела,
Тащилась рядом тень,
Застой – ковылью зацвела,
Похожая на лень.
Прозрачной молью пролетел,
Генсек сей над страной,
Был незаметен, «не удел»,
А проще, не какой.
Но, в Ставрополье, в ковылях,
Вдруг кто – то промелькнул,
От плюрализма, что в ноздрях,
Во всю страну чихнул.
Узнали все соратника,
Хоть лыс, да молодой,
С «пометкою» от чайника
Крути! На съезд, гурьбой!
ГЕНСЕК – 6 Горбачёв. (Чёрный дрозд.)
Поймали Мишу – на престол!
Корону набекрень!
С помпез* улыбкою прошёл,
От фото вспышек, в тень.
И Михаил идет рулить,
Открыт весь горизонт,
Реформы новые творить,
Что соловей поёт:
«Квартиры каждая семья,
В двухтысячном году,
Клянусь, получит от меня,
Зуб, за слова даю!»
И «Антиалкогольная»
Реформа, всей страны,
Выходит не подпольная,
Труды её видны.
Плужищами гигантами,
В чудесные сорта,
Сады трещат, ужасно всё
И стонет вся земля.
Вино твой яд и водка дрянь!
Компот и кисели,
И в Новый год на стол «Шампань»
Не дай Боже, ни – ни.
Но, лютый враг уже не спал,
Денатурат пополз,
«Рояль» «Тройной» парфюм, что шквал,
В народ и на помост.
И растянулась та тропа,
Больница, крест, погост,
Эх, буйная ты голова,
Российский чёрный дрозд.
Ты пел красиво и мечтал,
Помпезно* шёл вперёд,
С трибуны часто воспевал,
Как «Перестрой» метёт.
Но, Перестройка в тупике,
А гласность? та шумит!
Железный занавес исчез,
Столбняк, страна стоит.
Что ты оставил за собой?
Что я бы мог воспеть,
Развал страны и тот покой?
В том, плюрализм* твой весь.
Людей у бедности черты,
Очередя в продмаг
И веру в счастье и в мечты,
Выходит, Миша, так.
К нам Девяностые идут,
Лихие времена,
Бориса Ельцина ведут,
Шумит во всю страна.
Помпезность* – помпезный; подчёркнутая пышная торжественность, тяжеловесность и монументальность
Плюрализм* – позиция не сводимых друг к другу начал.
В день особый, отец мне кинжал подарил,
Из Дамасской чудеснейшей стали,
Помню дедушка, папе давно говорил:
«Сей кинжал, всех дороже регалий!
Здесь булатная сталь*, свита розой ветров,
В нём горят все огни мироздания,
Из далёких Сирийских кинжал городов,
Из Алеппо, а может Латакии».
Час тот пробил и папа поведовал мне,
Может тайну, а лучше легенду,
Как куётся булат и звенит на огне,
Для сражений – За жизнь и победу!
Турок старый ковал, три железа свивал,
Помолившись, берётся за дело,
Под удары кувалды, вминает металл,
Молоточком, «доводит» умело.
Сталь звенела на трепетном, жарком огне,
Наковальня, стонала упорно,
Силуэт рисовался, а в ночь при луне,
Засиял тот шедевр – бесподобно!
А юнец подмастерье, качает меха,
И в огне вновь, клинок благородный,
Раскалился, но, ветер залижет бока,
Мчится всадник и конь быстроногий.
А кинжал, словно факел, горяч и искрист,
На ветру полыхая, сияет,
Закаляется сталь, режет воздух под свист,
И булат, семь ветров закаляет.
Так рождался клинок и булатная сталь,
Что по праву зовётся – «Дамаской»
Мне отец рассказал и увидев ту даль,
Называю я Сирию: – Сказкой.
В день особый, отец мне кинжал подарил:
«Сохрани, передай по наследству,
Пусть висит на ковре, отражая наш мир,
А в беду – «Друг» всегда по соседству»
2014
Шумит вокзал, сияет свет,
В табло огни мерцают,
Кто уезжает кто – то нет
Встречают, провожают.
Но кто – же выйдет на перрон,
В чудесный город Энский?
Прости месье, Мадам пардон,
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Читать дальше