Альберт Светлов - Окликая по имени

Если бы случилось чудо,
И мой кот,
Будто в сказке
Обрёл вдруг дар речи,
Я бы хотел,
Чтоб он обращался ко мне
Не по-холуйски,
Как к хозяину всемогущему,
А просто,
Окликая меня по имени.

В осеннем дожде
Прописаны вьюги.
Болотная жижа
В капельках клюквы.
Продрогшая верба
Притихла мечтательно, —
Скорей бы апрель
Разукрасить серёжками.
Опять жгут ботву
В остывающих сумерках, —
Иссушенный дым
Висит над заборами.
Картошка в золе,
А морковь возле погреба.
Царапает утро
Иголками инея.
Безветренно, стыло,
Промозгло и влажно.
Хороший хозяин
Собаку не выпустит.
Стою у окна,
И считаю дождинки…
Я не был там вечность,
И там моя родина.

Дни гулкими каплями
То ли водки,
То ли крови,
Бьют в дно
Пустого, измятого ведра,
Простреленного ради забавы.
Катятся по брусчатке
Дымящимся баллончиком CS.
Ярость взрезанных площадей
Не оставляет шанса
Ни Нострадамусу,
Ни Мессингу.
Интернет порталы
Методичками Шарпа,
Куражась заголовками,
Отбеливают свастику.
Мир накануне звездопада…
Город, плюющий заточками…
Бездна, ширящаяся в душе каждого, —
Правого и виноватого, —
Хрипящего в автозаке,
И жрущего яичницу
У экрана ПК.
Рандеву с бесами,
Татуированными:
«…od morza do morza!»
Инъекция демократии
Шприцами безликих хирургов.
Партизанская родина
Роет себе могилу,
Выстраивается в очередь
В крематорий ЕС,
Глумится над памятью предков
Обывательским жиром извилин.
Горечь табака язык обжигает
Невыученными уроками истории.
Всадники апокалипсиса-
Чума, война, глад и смерть
Не носят забрала и белых браслетов
И не нуждаются
В проскрипционных списках.
Готовьтесь к приёму, —
Они ваши дети…
Настежь окна,
Долой двери,
Сто грамм для храбрости
В последний раз,
И айда аплодировать
Публичным казням…
Слышите стук копыт?

Сорок семь…
Не рано ли,
Товарищ писатель,
Рукописи стопкой
В костёр складывать,
И любимой женщине
Хризантемы протягивать,
Виновато щурясь,
Сигаретой затягиваясь?
На бегу упал, —
Не ищите слабостей…
Всех Харон доставит,
Да по разным ведомостям.
Кто пойдёт толпой
По графе «продано»,
А другим цена
Не в рублях-долларах.
Что ж, теперь ты там
Кальвадос распробуешь
С теми, кто тобой
Был истово выдуман,
А у нас дождливо
И стабильно слякотно,
И кудахчет в телеке
Соловей кочетом.
Сорок семь обронено
Не салюта ради…
Сорок семь зим…
Сорок семь вёсен…
Сорок восемь – лучше,
Да велик ли выбор?
Призовут в архангелы, —
Отзовёмся: «Ясно!»

Приворотное зелье,
Я, помнится, верил в тебя,
И щедро подливал сок граната
В бокал той, что шаловливо играла
На моих расстроенных,
Как струны фанерной гитары,
Нейлоновых нервах
«Лунную сонату».
Приворотное зелье…
Ха-ха! От тебя у неё начиналась изжога
И изнурительная мигрень,
Сводившая на нет мои атональные мотивы,
И даже Чайлд-Гарольд был бессилен
В излияниях несвоевременных чувств.
Приворотное зелье,
Слышал, ты создано сибирским шаманом
Где-то в таёжном урочище
На берегу недоступной Угрюм-реки.
И рецепт твой теряется в глубине веков.
Ты замешано на ледяных слезах Синельги,
Корешках купальских папоротников
И цветах знойного иван-чая.
В тебя добавляли перетёртый коготь куницы,
Усы спящего бурого медведя
И глаз декабрьского амурского тигра,
Икринки африканской жабы
И пепел чилийского розового граната,
Лепестки майской сакуры из Нагасаки,
Крупинку коралла с атолла Бикини,
И каплю утренней росы,
Звездой упавшей на Тунгуску.
Приворотное зелье
Сотню лет бодрящим эликсиром
Плескалось во фляжке Сен-Жермена,
И попало ко мне вместе с той,
Что шаловливо тренькала
На моих расстроенных,
Как струны фанерной гитары,
Нейлоновых нервах,
Выгоревшие мелодии «King Crimson».
Приворотное зелье,
Я уповал на твоё всесилие,
Совершенно забросив любимый испанский.
И, скатывая шарики из сосновой смолы,
Швырял их в аквариум с голодными рыбками.
А затем серебристой волчьей ночью
Украдкой добавлял тебя,
Добиваясь взаимности,
В бокал той, что небрежно подбирала
На моих изношенных,
Как струны фанерной гитары,
Нейлоновых нервах,
«Лестницу на небеса»;
В бокал той,
От любви и ненависти к которой
Я сжёг своё будущее
С заголовками вчерашних газет.