Павел Баршевич - Главная штучка

И писать умею, как будто, стихи.

И пусть держава мной гордится по праву,

И стихи мои не так уж плохи.

Поэт по жизни, моряк по нраву.

Крутил штурвал когда-то, как ни крути,

Преодолеть сумею, любую канаву,

Не говоря уже про морские пути.

Вот сегодня я встал, спозаранку,

И тельняшку одел, и гюйс,

И отбил, как положено, склянку,

И давленье померил, и пульс.

Поэт по жизни, моряк по нраву.

Крутил штурвал когда-то, как ни крути,

Преодолеть сумею, любую канаву,

Не говоря уже про морские пути.

В норме показания давления,

Пульс в груди поёт и клокочет.

И творю я стихотворения

Из пульсирующих в сердце строчек.

Поэт по жизни, моряк по нраву.

Крутил штурвал когда-то, как ни крути,

Преодолеть сумею, любую канаву,

Не говоря уже про морские пути.

Поэт по жизни, моряк по нраву,

И на груди тату штурвала и кремля.

Я так люблю свою родную державу,

Но вот она не очень любит меня.

Морской поэт – одиночка

Не прибивается к стаям.

За пазухой, нет, не заточка —

Душа нараспашку простая.

В письме знак любимый – точка,

Ответ на вопрос – многоточие…

Жизнь продлена в рассрочку,

В нагрузку, со всякими прочими.

Уж подано три звоночка,

Рифмы обменены на у. е.

Морской поэт – одиночка

Ушёл в одиночное плавание.

Не завершён тройной его прыжок.

Хотел за горизонт, а получилось в высоту.

Как лошадей, загнал сердечный свой движок.

И звёздные поля, с тех пор, у ног его цветут.

Мальчишески просты, его мечты.

И боль души обычная, земная.

Народ с поэтом разговаривал на Ты.

Любовь людей к нему, не знала края.

Молитвами исполнятся мечты.

Поэт – пророк и душ целитель.

Чем ближе к Господу, тем больше простоты.

Для каждого своя, у Бога, есть обитель…

А без него, любая высота, не высота,

И та звезда далёкая, совсем не та.

Поймёшь без примечания, без сноски.

Поэт, Владимир Семёнович Высоцкий.

Друзья любили стихи в себе и людях,

А он просто любил людей и стихи.

Друзья правду матку лупили из всех орудий,

А он всё думал, что люди не так уж плохи´.

Друзья искали истину в каждом слоге,

И вдохновенье черпали в сакральности рифм.

А он просто любил с людьми диалоги,

Не опасаясь уткнуться в подводный риф.

И, если была совесть в советской эпохе —

Олицетворенье ее, конечно же, Роб.

А люди просто были не так уж плохи,

Но фильм окончен, спасибо, камера, стоп…

Я хотел побеседовать с поэтом

Евтушенко Женей,

Но не смог до него, при этом,

Дойти трёх саженей.

Да, конечно же, он не Пушкин,

Да и я не Онегин.

На небесных теперь макушках

Лежат белые снеги…

Я хотел побеседовать с поэтом Иосифом Бродским,

Но не смог, без стыда за себя, заглянуть в его душу.

И теперь вот с чувством таким, незабвенно скотским,

Остаётся лишь, шёпот уходящих шагов его, слушать…

Африке Бамбаатаа и другим.

«Где та молодая шпана,

Что сотрёт нас с лица земли?»

Пел поэт в бирюзовых штанах

Вскормлённый у Спаса на Крови…

Она здесь, здесь, здесь.

Уже здесь, здесь, здесь…

Их не удержат ни совесть, ни страх.

Им не интересен Пабло.

Моют мозги толпе в городах

И классно считают бабло…

Они здесь, здесь, здесь.

Уже здесь, здесь, здесь…

Рок-н-ролл не жив и ни мёртв

Запутался рифмами в ладах.

Пропивает в компании оторв

Грусть о забытых годах,

Что уж нет, нет, нет.

Их уж нет, нет, нет.

«Каждый пишет, что он слышит,

Каждый слышит, как он дышит,

Как он дышит, так и пишет…»

Булат Окуджава

Каждый пишет, как он дышит,

На траве или на крыше,

В небесах и на Земле,

Хорошо писать вполне.

Опишу я в двух словах

Нашу жизнь на облаках,

И ещё я опишу

Разноцветную лапшу,

Что на землю с неба вьётся,

Радугой она зовется.

Каждый пишет, как он дышит,

На траве или на крыше,

В небесах и на Земле,

Хорошо писать вполне.

И совсем писать не лень

Про галдёж и дребедень

Птичек в утреннем лесу,

Муравьишку на носу,

Про весенний хор ручьёв,

И про гнёздышко, ничьё.

Каждый пишет, как он дышит,

На траве или на крыше,

В небесах и на Земле,

Хорошо писать вполне.

Забирайтесь к нам повыше,

Читать дальше