Савелий Кострикин - Убежденный

Чтоб на века обрести,

Покой и порядок в горсти

Дней, что сплетались в века.

Судьба наша – не глубока,

А отраженье ее -

Суждений наших йо – йо

Над бесконечным, над,

Тем, что не вариант

Нам еще здесь прожить,

Не разорвавши нить

Смысла. Закончу стих,

Голос ведь мой – затих.

На просторах Сети,

Смерть бы свою найти.

Как мы узнаем Бога, и что же вообще узнаем

Если совсем нежданно, кончим не Веры путь,

Но ту лишь дорогу к Раю, похожему на Израиль,

Как мы на тех похожи, кто с нами был, хоть чуть – чуть?

Что нам года прибавят к иллюзии, что возможно

Судьбу не свою прожить, а жизнью живя других,

Стать, вдруг, самим собой? Ты помоги нам, Боже,

Закончить писать поэму, то есть – вот этот стих

Жизни, покуда время – бессмысленно. Беспощадно

Скалится Судный День, из – за угла веков,

Переходящих в помощь ушедшему, ибо ради

Какого – то постоянства, не сбросит с нас Бог оков

Принципов, то есть – власти над не своей свободой,

Но постиженьем мира: не важно – словцом, умом.

Важно лишь, что Спаситель – царь для всего народа,

А христианство наше – бескрайний, по сути, дом,

В котором уже не сыщешь крови. Еврей иль русский?

Разница здесь такая, что нации – просто нет,

А речи антисемитов – только безумно узкий

Путь по краю обрыва, где поджидает смерть

Духа, поскольку – разум, есть Божий дар для многих

Но – не для всех. Злодею – разум был чертом дан,

Крутится, чтоб постоянно в кипящей воде, потоки

Которой намного хуже чем гибельных слов уран,

Что посылают люди, те, что не верят в Бога

Слова, любви, искусства – музыки для Души,

Так – как фашизм, по факту – Дьявол в челе убогом,

А христианство это – и после смерти – жизнь.

Приходит Бог и зажигает свет,

Приходит свет и зажигает утро,

А мир вокруг – улыбкою согрет,

Как раскаленный от стихов компьютер.

Скорей бы уж, пришедшая зима,

Политиканов пыл охолодила,

Свела бы литераторов с ума,

На постмодерн оставила нам силы.

Не вольны мы погоду выбирать,

И вдохновенье выбирать не вольны,

Но стерпит все любимая тетрадь.

Зачем грустить? Зачем писать о боли?

Бог создал мир для радости людской,

А люди – все испортили своими

Оружием, насилием, войной,

Господствует, что в нашем бренном мире.

Так поступать мы с вами не должны.

Поэта долг – рассказывать о мире,

Который лишь фантазиями жив,

О счастье, что еще не позабыли,

О светлых днях искусства и труда,

Дающего нам всем плоды земные.

Благодарю тебя, моя судьба,

И Господа, что я рожден в России!

Если бы не Господь, то наверно пришел бы конец

Миру слов, доброты и стихов, что писались о Боге,

Потому – человек, в этом мире без них – не жилец,

Но псалмы для него – как к бескрайнему Раю дороги.

Помолился Христу, и уже – будто б камень сошел

С той надрывной Души, что когда – то на многое злилась,

Ведь те строки молитв для нее, словно благости шов,

Да священная песнь, Саваоф или – Божия милость,

Так – как сила молитв заключается именно в том,

Что ты словом идешь по своей, кем – то спрятанной жизни,

И рукою порвав гениально написанный том,

Украшаешь собой и эпоху, и даже – Отчизну,

Для которой Господь сделал много, как и для тебя:

Веру славную дал, от врагов, защитивши на веки.

Вот такая у нас, есть, признаться, простая судьба:

Сохранить в ней себя и остаться еще человеком.

«Для чего мы живем?» Нет ответа, пока не умрешь,

Только мира в Душе себе больше уже не желая,

Ибо все, что мы видим, по факту – лишь хитрая ложь,

А где правда? Она, быть должна за воротами Рая.

Только там есть ответ на вопрос «Для чего люди живы?»,

А бессмертие, так – несерьезность по меркам Вселенной.

Небесам не расскажут про нас – затерялись, наверно, архивы,

Но пока – мы живем жизнью нашей, до ужаса бренной,

Надо знать нам – Господь обязательно людям поможет,

Если мы обратимся к нему за столь важным советом,

Так – как милостив ты и ко всем снисходителен, Боже.

Я хочу завершить этот стих, ибо песенка, думаю – спета.

Разобраться в той жизни, признаться, сложно:

Что открывает всем нам возможность,

Уйти, не вернувшись и распрощаться

С телом, ну то есть – присущей частью

Материи, хоть и Душа – бессмертна,