Анна Павлова - Нерасправленные крылья

Сколько песен об этом сложено,

Сколько жизней сюда положено,

Сколько красных гвоздик возложено,

Подсчитать уж не в силах никто.

Сыновья и отцы, сёстры, матери

Свои жизни и слёзы потратили,

Чтоб враги – наши завоеватели,

Не прошли на Москву, на Восток.

Всё ушло. Год сменяется годом.

Не шагают по улицам взводы,

Но с Девятого мая приходом

Ветераны здесь снова пройдут.

Они все уже старые деды:

На глазах вырос внук-непоседа,

Но священное знамя Победы

По сей день они берегут.

Родились мы под небом свободным.

Мы не видели страшные годы,

Тех людей, кто свои жизни отдал,

Чтобы выжила наша страна.

Но их подвиги мы не забудем.

Об одном лишь молить Бога будем:

Пусть не выстрелят больше орудья!

Пусть последней будет война!

Дети Беслана, рыдайте, кричите!

Так, как не могут живые кричать.

Слёзы и боль в их сердцах прозвучите!

Кто сможет из нас матерей тех понять?

Дни без ответа, часы ожиданья

Сердце изрезали – в ранах оно.

Всё кончилось. Боже! И снова страданья!

Нет дочки твоей, сына нет твоего.

Пришли, словно ночь, в тот «счастливый День знаний»;

Решили, что могут детей отнимать.

Неужели нет в вас ни капли раскаяния?

Не сможет никто матерей тех понять!

Ты и сам понимаешь, меня здесь не будет

В час, когда нас заденут война и террор.

Кто-то просто простит, но никто не рассудит

Этот давний кровавый затянутый спор.

Где буду я и где ты, мы не знаем:

Быть может, стоять будем с разных сторон.

Сейчас мой поступок так пуст и отчаян,

Но спустя много лет – справедлив будет он.

Я прощаюсь с тобой и, любя, оставляю

Перед выбором, что перед каждым стоит.

Я прощаюсь, и сердце тихонько сгорает,

Чтоб со временем в гор превратиться гранит.

Моё сердце живёт на зелёных холмах –

От которых вокруг только даль и простор.

Оно бьётся за тех, кто не выдержал плах,

Кто под небом военным ладони простёр.

Там, где матерь с мечом защищает ребёнка,

Мне б хотелось пред ней на колени упасть,

Но я слышу лишь, как надрывается плёнка,

И внутри надрывается с ней меня часть.

Ведь однажды и я окажусь на кургане,

Или может под ним – это как повезёт.

И услышит ли кто-то на плёнке страданье,

Будет ли чьё-то сердце там жить за моё?

Что здесь есть, кроме чистого неба?

Кроме солнца, сходящего в… Нет,

Я не знаю, ещё столько хлеба

Где так много едят на обед.

Я не знаю, где плачут от горя

И смеются от счастья теперь –

И без масок. Не прочат героем,

Кто по жизни прошёл без потерь.

Вновь здесь пьют, убивают и плачут

Над убитыми, словно чужими

Не могут быть. Значит,

Их сердца до конца не остыли;

Как моё, что пытается всуе

Отыскать мир, теряющий след,

Уходящий. И сердце пустует,

Ловя солнцем умытый рассвет.

Мы были вместе. Что случилось?

Что государству дух сломило,

Что разлетелось как стекло,

По капле крови растеклось?

По капле крови разной группы

Этнической, и словно куклы

Сидим, привязанные к сцене –

На общемировой арене.

А я хочу туда, где общим

Был взгляд на вещи – было проще

Считать страну своей семьёй,

Во многом разной – но одной.

Кто бежал за тобой, догоняя с рассветом?

Это город во сне возвращался к тебе:

То метелью дорог, то асфальтовым летом,

Не мечтая остаться с тобою везде.

Он тебя вспоминал: и тебя, и то время,

Когда он был – весь мир, а ты – только дитя,

Пока ты не решила сбежать, ноги в стремя

Жизни-лошади сунуть и жить, не шутя.

Он бежал за тобой, и дрожали ресницы

В твоём сне, где боишься остаться одной,

Не вернуться к нему, просто остановиться,

Обернуться, чтоб знать, что он есть за спиной.

Как же можно тебя не любить,

Если ты в моём сердце живёшь?

Если, словно сентябрьский дождь,

Голос внутренний шепчет мне имя,

Одинокое – словно богиня,

Отпустившая на небо нить.

Как же можно тебя не считать

Сестрой, матерью, другом, столь близким,

Если тело твоё обелисками

Всё исколото, словно душа

Народа родного… Грешна?