Array Антология - Современная греческая поэзия

Они шумят, затачивая свои мечи, и шумят, поедая сырое мясо, шумят, с рёвом бросаясь в атаку, и шумят, насилуя монахов. Шумят, сжигая деревни, и шумят, создавая свои империи. Но прежде всего они шумят, когда, напившись на своих свадьбах, задыхаются от крови в переломанных носах, спящие густым сном.

Разумеется, всё это случилось в 450 году до н. э., то есть за века до того, как господин Крак лёг в постель.

Есть у меня одна маленькая коробка, в которой постоянно кого-то режут.

Она чуть побольше коробки из-под ботинок. Чуть попроще ящика из-под сигар. Не знаю, кто и кого, но кто-то кого-то режет. Звуков оттуда не доносится (кроме тех моментов, когда они доносятся). Я ставлю её на этажерку, на стол, когда хочу провести немного времени, глядя на неё, подальше от окон, чтобы не пожелтела на солнце, ставлю её под кровать, когда хочу почувствовать себя хулиганом. В ней кого-то режут, даже когда в доме праздник, даже по воскресеньям, даже в дождливую погоду.

Когда я нашёл коробку – где и как, не скажу, – я с удовлетворением принёс её домой. В тот момент я думал, что услышу шум моря. Но там внутри происходит резня.

Мне уже дурно делалось от шума, от понимания происходящего, от разворачивающихся в коробке событий. От самого её присутствия мне делалось дурно. Нужно было что-то предпринять, избавиться от неё, успокоиться, принять ванну. Нужно было решить этот вопрос.

Так я отправил её по почте одному своему другу: у меня есть один друг, нужный только для того, чтобы дарить ему подарки. Я завернул коробку в невинную цветную бумагу, перевязал невинной цветной ленточкой. В коробке с письмами лежит коробка, и в этой коробке кого-то режут. Лежит себе в почтовом ящике и дожидается моего друга. Такая дружба, которую я поддерживаю только для того, чтобы дарить подарки.

В один решающий день публика потребовала, и господин Крак согласился. Он даст ответы! Он мобилизовал самые редкие слова. Украсил их значками облечённого ударения и густого придыхания [2] Диакритические знаки, использовавшиеся в дореформенном греческом языке и часто ассоциирующиеся с трудночитаемыми старинными текстами, официозом и бюрократией ( прим. пер. ). . Почистил зубы, отрепетировал свою речь, надел очки. Бот он поднимается на трибуну, а под ним – океан взглядов.

Господин Крак немеет, а публика, без нетерпеливости, но и без терпения, на него смотрит. И так уже не один день. Господин Крак – нежданный истукан, не могущий заговорить, не могущий – хотя бы иносказательно – стряхнуть с себя это свойство, эту инертность, бессилие, эту трещину своего имени. Произнести речь и возвратиться восвояси. Туда, где отзывы, в конечном итоге, не так уж и много значат.

О том, как разрешился этот инцидент, я ничего больше не знаю. Так что не спрашивайте. Кроме того, господин Крак – господин скучный, сплошное настоящее время глагола. И на это у меня ответов нет.