С. К.: Мелькающие выписки

Я внутри укрепления, катаюсь туда-сюда, сюда-туда. Вверх-вниз, вниз-вверх, вправо-влево, влево-вправо. Не могу стопануть на каком-то четко обозначенном месте. Я шевелю и шевелю телом – какой тут покой? В моей башенной комнате светопредставление – строгое чередование – двенадцать часов без света, двенадцать часов с прожекторами, направленными прямо в мое одутловатое лицо. Я словно подвергнут пытке, которая незаметно когда началась и неизвестно когда закончится.

Плотин полагал, что тело – это темница души, тогда эта башня – моя темница. Без знания какого-то наказания, без знания всяких сроков, без знания знания, я, в неравновесном положении, шатаюсь по стрелке сломанного компаса. Никаких инструкций по эксплуатации, никаких подсказок в виде буквенных символов. Я так запутался, мама, а был бы послушным, знал бы куда идти и не сомневался, но просадил бы годы на сытое и комфортное прозябание вовне Бытия.

27.11.2020 г.

Ты меня назавтра не вспомнишь. Я же тебя надолго не забуду. Это закон подлости – втюриться в манекен и лелеять его будто живой. Это похлеще, чем увлечься реальной девушкой. А ты томно молчала весь вечер, изредка отвечая односложными предложениями на мои каверзные вопросики. Тебе было так наплевать с кем говорить – ты презирала всех до единого, царица полей русских, хозяйка грядок невскопанных. Я лишь подвернулся тебе как рядом пустое место, вот ты и присела показать себя во всей красе.

“Не болтай слишком долго”, – сексистски полагал я. “Не мели несусветную чепуху”, – эйджистки считал я. “Не будь “правой”” – неполикорректно заявлял я у себя в мыслях. Тебе было до фени на все, что я там думаю. Я был лишь фоном, фоном, на котором ты устраивала свои заигрывания со всем мужским полом, присутствовавшем в ресторане. Я был пешкой в этой партии, притом уже срубленной под корень.

А ты все кокетливо посмеивалась. “Ну-ну, давай еще, сучка, на тебя еще не все женатики обратили внимание. Надо еще постараться, включить актриску по максимуму, и все они у твоих ног”, – злорадно нашептывал я в уме. А ты продолжала игрульки в звезду большую и малую, будто небесная медведица. Ты очаровала всех, включая себя, ведь ты и начала с самой себя, и тебе был не нужен никто другой. Ты была нарцисской и солипситской. Что же, я рассекретил тебя, но твой образ стоит у меня перед взором будто бы обсессия.

01.12.2020 г.

“Любовь сегодня – смерть завтра”, – прошептала она невзначай. А я по привычке принял это за чистую монету. Она была любительницей афоризмов собственного сочинения. И ее это забавляло, как обезьянки в зоопарке, когда они кушают бананы. Я же ответил ей: “Любовь сегодня и смерть сегодня”. Тогда она швырнула в меня туфлей, прокричав: “Не смей коверкать мои фразы!”. Я увернулся от подачи и заявил: “Истеричка, завязывай со своими выходками, иначе я сваливаю!”

В итоге, наш диалог превратился в самый настоящий цирк. Пересказывать не буду, результатом стало неизбежное расставание. Мы до этого не слишком-то и ладили, она чересчур много говорила о себе, прямо как я в своих текстах. Двое (не то, что трое) самовлюбленных в одной лодке и без собаки утонут, не успев толком отплыть от суши. Так и приключилось с нами, любителями поговорить, но в разных руслах, на разных высотах.

Иногда я припоминаю о ней и заливаюсь минутным хохотом. Какие же психические пируэты мы исполняли вместе, диву даешься. Но эти пируэты приелись, и мы сели на мель, откуда уже не выбрались. Слоган пивной рекламы: “Мы такие разные, но все-таки мы вместе” явно был ошибочен в данных отношениях, но мы достаточно поздно это заметили. Но обошлось без последствий для третьих лиц, чему я безмерно радехонек.

02.12.2020 г.

Мы стояли на теплотрассе. Разговаривали о прозвищах друг друга, молотили байки школьно-университетских лет. Пацаны с пивасом, я с квасом – как обычно. И тут Анатолич резко достал сигаретку и решил закурить. На что мы ему сказали:

«Хочешь жить, сматываемся отсюда, покуришь на улице». Было страшно, было забавно, было страшно забавно. Мы могли отхватить премию Дарвина-2020, но в Анатоличе вовремя проснулся контролер – разум.

Мы выбежали без лишних слов на свежий воздух, и там Роман закурил. Он уже был в форме, в форме военного из ГДР, который только сейчас узнал, что ГДР больше нет и испытывал остальгию. Его мотало из стороны в сторону, закручивало как торнадо. Мы выдвинулись в сторону дома. Ян твердо попросил меня проводить Ромку, ибо мне было по пути, а сам свинтил домой. Я же думал, все будет проще, и согласился довести Крэнка до его подъездной двери.