Валерий Бронников - Светлая Русь

Букет гвоздик иль роз букет с шипами,
А губы шепчут нежные слова.
Уста сомкнулись с сладкими устами
В объятьях, словно вечность замерла.

Давай ещё продлим в ночи мгновенья,
Укроемся от чуждых глаз вдвоём.
Здесь всё: и лес, и чудных птичек пенье,
Давай ещё…, давай, давай ещё!

Застолье, песни под гармонь в разгаре,
Вот кто-то лихо вдруг пустился в пляс,
Не в пьяном, уж поверь, угаре,
А для веселья, выпив только квас.

Давай ещё нальём для всех по полной,
Не бойтесь в праздник выглядеть смешно.
В дали туманной растворятся волны,
Давай ещё…, давай, давай ещё!

Бегут минуты, годы и столетья,
Всё так же вечны счастье и любовь.
И в мире снова подрастают дети,
Влюблённых пары будут вновь и вновь.

Давай забудем ссоры и раздоры,
Пусть жизнь к иным мирам влечёт,
Но о любви всё так же будут споры,
Давай ещё…, давай, давай, ещё!

Он встретился совсем случайно,
Помимо трассы, вне дорог.
Ну, не сказать, чтоб уж нечаянно
Ступил к нему я на порог.

Судьба свела нас незнакомых
На щелье у большой реки,
Где дом рыбацкий встретил новых
Жильцов прогнозам вопреки.

На вид здоровый мужичина,
И повидавший передряг.
В глазах есть бес, а не кручина,
Сам из плеяды работяг.

Рука при встрече кисть мне сжала
Так, словно клещи иль тиски.
Ещё б! Рука всю жизнь сжимала
У фуры руль, не хвост трески!

«Я – Алексей», – сказал, – «Воронин,
Сам не из дальних я краёв,
Моя стезя – стальные кони,
Я – дальнобойщик, фура – кров».

Мы пили водку, говорили,
Ну, как обычно, обо всём,
Как раньше, до знакомства, жили.
Поговорим и вновь нальём.

Он, хоть и пили, не был пьяным,
Спокоен был и не хвастлив,
Не спорил, как другие, рьяно,
Был вежлив и не тороплив.

«Жена – рыбак! Вы уж простите
И подскажите, где тут клёв?
Ей надо удить, как хотите,
Чтоб объяснить всё, нет сих слов».

Допили водку, попрощались,
Он книжку в память попросил.
Под вечер поздно мы расстались,
Мне в спину дождик моросил.

Слышишь, друг, кажись, статисты нас опять идут считать.
Надо ж знать великой Думе: сколько с нас налогов взять,
Сколько нас за все реформы полегло от нищеты,
В деревеньке ведь остались только двое: я и ты.
Переписчикам труда нет всю деревню сосчитать.
Что с Россией сотворили – так и вспомнишь Бога, мать!
Где колхозы и совхозы? Где корма, рогатый скот?
Где крещенские морозы? Праздник есть, но дождь идёт!
Да и что считать статистам на деревне в новый век?
Луг заросший и тернистый, что не косит человек,
Море кладбищ и погостов, свежевырытых могил.
Нет в деревне ныне роста, без работы свет не мил.
Без работы, без зарплаты, без обычной суеты,
Вот живём и существуем на деревне: я и ты.
Ныне снова перепишут, коль из труб идёт дымок.
Заходите, заходи же к нам, Архстат, на огонёк!
Сосчитайте наши души, мы пока ещё живём,
Чай найдём, найдём покушать, будет весело – споём!
Нас не трудно перечесть всех, что остались тут в живых,
Для реформ всё надо взвесить, нет пока путей иных.
Было время всё разрушить, ныне камни собирать,
Потому и приходите нас двоих переписать!

Средь скарба в доме есть мужик,
Слегка побрит, большой шутник,
Защитник Родины своей,
Всегда в труде, как муравей,
А сон не очень чтит мужик.

С утра мужик в поту, в труде,
Привык к такому на воде;
Моряк, потомственный помор.
Он не политик и не вор,
Живет в заботах, в чехарде.

Проверит баню, есть ли жар;
Устроит маленький пожар,
Сжигая мусор каждый год,
А иногда наоборот;
Его работа – Божий дар!

На женщин смотрит, как гусар,
Сходить куда – ещё не стар,
Но память стала подводить,
Стал реже к девушкам ходить,
Не сохнет уж от чьих-то чар.

Ему всего лишь шестьдесят,
Но строг – детишки не шалят;
Глава семьи, семья при нём,
Зарплату, хлам весь тащит в дом;
Доход считает перед сном.

Он в шляпе модной целый день,
Чуть-чуть сдвигает набекрень,
К ней прикипел душой навек,
Хоть шляпа – ретро, прошлый век!
В жару от шляпы польза – тень.