Владимир Альховик - Восхождение банкрота / Варавва

Ощущение полного банкротства и пустоты, появившееся у целого нашего поколения после развала СССР, стало благодатной почвой для многих крайностей и экспериментов, которые буквально врывались в нашу жизнь, чтобы заполнить образовавшуюся в душе пустоту… Кто-то начал служить и поклоняться деньгам, чьи-то жизни просто сокрушила новая реальность, кого-то безнадежное положение толкнуло на путь преступлений, а кто-то по-прежнему тянулся к Свету посреди тьмы, правившей свой жестокий бал в эти смутные времена.

Поэзия, которой я начал увлекаться ещё в армии, была настоящей отдушиной для меня ещё до моего обращения к Богу. Когда становилось очень трудно, я порой читал стихи Варлама Шаламова, прошедшего через ужасы ГУЛАГа, после чего находил в себе силы радоваться свободе, которая была у меня, забывая обо всех переживаниях и трудностях того времени.

Однако заполнение пустоты в душе и осмысление происходящего были для меня очень болезненными. Сам процесс обращения к Свету и отказ от попыток самоутвердиться в этом мире любой ценой для брутального выпускника элитарного военного вуза новой России казались мне чем-то невероятным. Всё, что происходило тогда, должно было пройти через очень жёсткий и беспощадный фильтр под названием «всё подвергай сомнению». Иногда я чувствую действие этого «фильтра» и в наши дни, но его степень воздействия на мою жизнь теперь уже не может повлиять на главное – изменить выбранный мною Курс…

Далеко не случайным является и последнее стихотворение в этом сборнике. Оно также называется «БАНКРОТ», но здесь речь идёт уже о Банкроте с большой Буквы, выполнившем, в отличие от нас, все свои обязательства, – нашем Спасителе Иисусе Христе… По своей сути Он никогда не был банкротом, но, «будучи богат, обнищал ради вас (нас), дабы вы (мы) обогатились Его нищетою» (2-е Коринфянам 8:9).

Настоящим откровением для меня стала мысль о том, что Его банкротство освободило нас от духовной обречённости и нищеты, превратив в «царей и сонаследников вечной жизни», которую мы обретаем по вере. Он сделал нашу жизнь успешной и осмысленной. Его нищетой мы воистину обогатились. Именно поэтому наше банкротство может закончиться Откровением:

«Банкротом» стал Он изначально,

Спаситель мира, взяв наш грех.

Открылась нам святая Тайна,

В ней суть и истинный Успех!

Именно после этого Откровения жизнь банкрота превращается в настоящее Восхождение, которое рано или поздно закончится встречей с Творцом. Я искренне надеюсь, что вам также будет интересно проследить этот Путь, равно как и мою попытку проанализировать его посредством стихов и прозы.

Это Путь от банкротства к Восхождению!

Искренне ваш, Владимир Альховик

БАНКРОТ

Стоял октябрь 1991 года. На улице моросил осенний питерский дождь, и эта осень не обещала прохожим ничего хорошего, монотонно надвигаясь на них своими зловещими тучами. На улице было пустынно и пасмурно, и только на редких крытых остановках можно было встретить терпеливо дожидавшихся автобуса людей.

На одной из таких остановок в тот день случайные прохожие могли разглядеть одинокую фигуру сидящего человека, равнодушно разглядывавшего лежавший перед ним свёрток. Его глаза были пустыми и растерянными. Новый порыв ветра заметался вдоль дороги и на некоторое время приоткрыл содержимое свёртка. В нём лежали банка тушёнки и коробка добротно упакованных галет. Кто-то из прохожих мог вполне позавидовать Сергею Воронцову (так зовут нашего героя), сидевшему на остановке с тушёнкой, по-предательски выглядывавшей из свёртка. «Почему по-предательски?» – спросите вы? Да потому что так казалось самому Сергею. Его душа кричала: «Да, я не украл эту тушёнку; моей жене её выдали с гуманитарной помощью на прошлой неделе! Но как я могу сейчас есть эти консервы, если на них отчётливо видны знаки ещё вчера ненавидимой мной организации НАТО со зловещей надписью “Made in USA” на крышке?»

Нечто подобное Сергей испытывал год назад, когда стоял в Москве на Пушкинской площади перед первым открывшимся в России рестораном «Макдоналдс». «Что это? Мы проиграли войну, или нас просто долго обманывали, говоря, что наш социалистический строй был самым прогрессивным и справедливым во всём мире? За что мы сражались? Во что мы верили? За что погибли в Афгане мои лучшие друзья Серёга Шмаков, Витька Деркач и Колька Сергеев? И что бы они сказали сейчас, увидев меня, голодного и потерянного, на этой остановке? Как бы они посмотрели на эту тушёнку и галеты? Неужели именно сейчас я предаю моих друзей? Неужели, неужели???»