Андрей Сметанкин - ДУШАНБИНСКИЕ КАРТИНКИ

И лишь тебе, о Муза вдохновенья,
Пишу судьбу на девственных листах:
Хоть жизнь пройдёт, как ветра дуновенье,
Не стихнет имя на моих устах…

Будь я птицей, к тебе б прилетела;
Будь рекой, я б к тебе притекла:
Без тебя, мой сынок, поседела —
Жизнь мелькнула, прошла без тепла.

По тебе я годами скучаю,
За разлуку – здоровьем плачу:
Я рассвет со слезами встречаю,
По ночам со слезами молчу.

Но я верю: поднимется солнце,
По земле разметается день —
Пусть любовь моя птицей в оконце
Прилетит сквозь холодную тень;

Пусть поднимется миг вдохновенья
Светлым часом сыновней души,
Сердцем матери и звуком моленья —
Неразгаданным гимном тиши.

Будь я птицей, к тебе б прилетела 6 6 Это стихотворение посвящается моей родной матери, которую я однажды потерял и нашёл, но уже спустя 10 лет. В ту пору я окончил 10 классов и поступил на геологический факультет Таджикского государственного университета им. В. И. Ленина (1982 г.), когда мне было 17 лет; правда, скоро мы снова расстались – навсегда, – автор. …

Не умолкли в мире трубы,
Не окончились труды,
До крови кусаю губы —
Мир рождается в груди.
Новый мир не знает злости
И не знает суеты,
Не гневит чужие кости,
Чтобы не было беды.
Но желает, чтоб отныне
Дух, свободный средь ветров,
Отыскал под солнцем имя
Человеческих основ!

Зачем же лезвием в лицо? 7 7 В бытность свою я заочно учился в Российско-Таджикском (Славянском) университете (РТСУ), в отделении журналистики филологического факультета (2000 – 2006 гг.). Будучи студентом, я выпустил стенгазету, посвящённую творчеству и таланту самобытной поэтессы Марины Цветаевой, трагически ушедшей из жизни. Но среди широкой студенческой массы нашёлся некто который изрезал портрет поэтессы лезвием, крест-накрест, и испещрил полосками. По следам этого события мной была написана статья, опубликованная после в столичной еженедельной газете «Вечерний Душанбе» – «Эра равнодушия». Подлецы и на Луне – подлецы… – автор.
Ужасно больно мне! Как током…
Хватает в мире подлецов,
Готовых злость излить потоком;

Готовых желчь излить на свет
И калом мыслей суть изгадить:
Нет правды в них – один навет,
Разлитый вширь болотной глади.

Вам не найти средь них тепла,
Нельзя найти живого взгляда.
Когда завет их – чёрные дела,
Когда их ум – наперсник ада,

Душа, как тухлое яйцо…
Зачем же лезвием в лицо?!

Стремимся к власти над умами,
Желая власть облечь словами
И утопить в крови народы
На чреслах горестной природы,
Коварство ложью оправдать,
Уйти во мрак, как будто тать.

И лишь Поэт, противник лести,
Как сквозь песок, плохие вести
Он пропускает сквозь натуру
И пишет счастья партитуру —
Спешит к читателю с душой,
Чтоб рассказать секрет большой,

А то секрет живой планеты.
Не зная выгоды и сметы,
Она даёт Поэту руки,
Чтоб разделить нужду и муки.
Возможно, лучше стать травой
Чем бить завистников дратвой?

Стволы на рассвете белёсы
Выходят, как парки, из мглы.
Я вижу: совсем не берёзы —
Столбов телеграфных стволы.

Стою на балконе, объятый
Тоской по деревьям живым.
Стекает на землю час пятый,
И слёзы стекают за ним.

На открытой ладони хранила
Голубую росинку Земли,
На просторах вселенского Нила
Зачиная дыханье крови.