Владимир Проскуров - Ежедневник поэта в тюрьме…

Воля волюшка, недоступная,
Потерял тебя сын беспутный я,
Не ценил твои зори ранние,
Прожигая в грех дни бескрайние.
Ты прости меня воля добрая,
Ты дождись меня ночка звездная,
Сбереги тепло для души моей,
Обними меня да скорей, скорей.
Я вернусь к тебе воля красная,
Рвусь к любви своей не напрасно я,
Выйду на рассвет к солнцу алому,
Прикоснусь к лучу, пусть хоть к малому.
Воля мать моя справедливая,
Пусть ненастная и дождливая,
Окунусь в твой дождь и омоюся,
Смою все грехи и откроюся.
Без тебя мне смерть воля волюшка,
Ждет отступника поле полюшко,
Яма черная во сырой земле,
Иль головушка во льняной петле.
Подскажи, как быть воля вольная,
Чтобы мысль ушла не пристойная,
Чтоб любовь моя долгожданная,
Стала ближе мне и желанная.
Я готов терпеть ради волюшки,
Тюрьмы мрачные и без солнышка,
Только чтоб ждала моя ясная,
Звезда верная и прекрасная.
Про себя пою о голубушке,
О судьбе моей, судьбе судьбушке,
Повернись судьба ко мне долею,
Одари меня волей волею…
26 апреля 2014 года, Киев, ИВС.

Тут свет и грязь, и волчьи дни,
Тут главный смысл – терпи и жди,
Но никогда мне не принять,
Как рвет людей жандармов знать.
Он арестанта бьет в лицо,
За то, что тот грузин, кацо,
Ведь он в мундире, он же власть,
Глумить людей мундирам всласть.
Ты честь и гнев сожми в душе,
Но правда жжет, нет сил уже,
И пусть побоев новый круг,
Им не сломить бродяги дух.
Пусть отрицало он навек,
Он арестант, но человек,
А ты – жандарм и прокурор,
Под крышей власти – судеб вор.
Его осудит только Бог,
И волчьи дни бродягин рок,
Бродяжья жизнь – тюремный пресс,
Он в ней ушел и в ней воскрес.
Бродяга вынес волчьи дни,
Пустил часть жизни на ремни,
Он знает, что такое цвет,
Кто чист в душе, а кто уж нет.
Он видел крыс и их дела,
Как арестанские тела,
Глодали стаи грызунов,
Из озверевших мусоров.
Над ним и горе, и беда,
А он в ответ чанда, чанда…
И в одиночке целый год,
Он честь бродяги бережет.
Весь рацион – вода и хлеб,
Полгода карцеры и склеп,
Кацо, бродяга и грузин,
И день, и ночь, один, один.
Кто волчьи дни в тюрьме познал,
Судебный выучил оскал,
Тот твердо знает, что закон,
Окрашен в цвет – хамелеон.
Судьба свела нас в волчьи дни,
Я о тюрьме пишу стихи,
Пишу о жизни под замком,
Где сам под камерным станком.
Кацо бродяга – арестант,
Весь срок режиму – протестант,
Дни волчьи не твоя судьба,
А ты опять – чанда, чанда…
28 апреля 2014 года, Киев, ИВС.

Я ненавижу ночь в тюрьме,
Она мертва пустынным звуком,
Решетки мрачные в окне,
Толкают плоть к душевным мукам.
На жестких нарах дрУги спят,
Продольный слушает их сон,
И мысли, мысли все подряд,
Терзают ум, семья, где дом…
Ломает разум тишина,
Она рвет сердце и терпенье,
И грязный свет в глазах сполна,
Слезится в горькое свеченье.
Что я забыл здесь и нашел?
В печально – каменных стенАх,
Годами в них людская боль,
Внутри хранит душевный страх.
Вновь шум распахнутых ворот,
Во двор въезжает автозак,
Чьи судьбы взяты в оборот?
Кого схватил тюремный мрак?
Шаги продольных, лязг замков,
Ночной к нам прибыл арестант,
В глазах испуг, кто он таков?
Зло смотрит сонный лейтенант.
Пустая камерная ночь,
И в ней еще одна судьба,
Гоню дурные мысли прочь,
Когда ж покину я тебя?
А завтра долгожданный день,
Чем он обрадует меня?
Иль вновь останется, как тень,
Мое терпение кляня.
Двадцатый день и ночь в тюрьме,
Брожу по камере – не спится,
На воле звезды при луне,
А мне, быть может, сон приснится.
Под утро, все – таки, усну,
Чтобы увидеть дорогое,
Свой дом, и сына, и жену,
Гнездо далекое, родное…
29 апреля 2014 года, Киев, ИВС.