Сергей Волобуев - Наши не придут. Стихотворения и поэмы

Как тебя понимать? —
До сих пор я не знаю…
Расскажи, ты же Мать,
А не мачеха злая!

Синим облаком грез,
Волшебством акварели,
Покрывалом из звезд
На бескрайней постели

Ты раскинулась вдаль,
Как безбрежное море,
Ты восторг и печаль,
Ты и радость, и горе!

Я на свежих ветрах
Пил медовые росы,
На осенних кострах
Заплетал тебе косы

И по жизни пронес
Соловьиные трели,
Майский шепот берез,
Вербный запах апреля.

По весенним ручьям
С горькой думой скитался…
– Чья ты, Родина, чья?
Ты ответь, не стесняйся!

В небеса упаду
И в озерах растаю,
Бабьим летом найду
Журавлиную стаю,

С нею в высь поднимусь
До сердечного стука:
Бесконечная грусть,
Запредельная мука!

Ты трезва и пьяна,
Ты и слабость, и сила,
Весела и грустна,
Ты – и жизнь, и могила!

Душу верою жгу —
И смирен, и послушен…
Но понять лишь могу,
Что тебе я не нужен!

Ты судьба и беда…
Ты ласкала и била…
Ты меня никогда
До конца не любила!

У меня за душой
Лишь февральские ветры
Да надел небольшой —
Полтора на два метра!

Выгораю дотла
Оттого, что не любишь —
Ты меня родила,
Ты меня и погубишь!

Ты – как омут без дна,
Суть и ада, и рая,
У меня ты одна,
Не нужна мне вторая!

Как тебя обвинять —
Ты же Мать мне родная?!
Надо что-то менять,
Только что? – Я не знаю.

Буду верой служить,
Молча слезы глотая…
Без тебя мне не жить,
И с тобой умираю!

Но опять и опять
Крест готов свой нести я —
Дай мне только понять,
Что моя ты, Россия!

Июньский вечер, день к закату…
Иду домой навеселе —
А как же: получил зарплату —
Таков обычай на селе.

Иду, кайфую, фейс лучится,
И млеет сердце от красот!
И все бы ладно, но случился
Один занятный эпизод.

Последний поворот, и дома.
Тут как на голову кирпич:
– Добрейший вечер! – Мы знакомы?
– Я Брежнев Леонид Ильич!

– А… Брежнев… Ну тогда я Сталин,
А может, Цезарь… или Брут…
Вообще, ребята, вы достали —
Вас что, в дурдоме не берут?

Ты извини, но нет наличных.
– Есть закурить? – Да тоже нет.
Вот ты, мужик, хоть Брежнев лично,
Но сам купил бы сигарет.

Смотрю внимательней, и точно:
Не вор, не шут, не гомосек…
С усталой проседью височной…
А вдруг и правда наш генсек?

– И что же, вы тот самый Брежнев, —
Меня как паралич сковал, —
Который горячо и нежно
Партийцев в десна целовал?

И, уж простите за детали,
Еще которому плечо
Врачи расшили для медалей,
Страной любимый горячо?

А он стоит, густые брови
На переносице сложив,
В губах немного меньше крови,
А так… один в один, и жив!

Ни дать, ни взять, директор банка,
Лишь поскромнее пиджачок,
Большая орденская планка —
Во, оторвался мужичок!

Я чуть не умер от конфуза,
На планку посмотрел когда:
Четырежды Герой Союза,
Одиножды – Герой Труда!

Партийный деятель, военный —
А здесь пора рукоплескать —
Таких, как Он, во всей Вселенной
Пяток, наверно, не сыскать!

Да мне с моим немытым рылом
Ни в жизнь такого не достичь!
И сердце с трепетом заныло:
– Ей—ей, воистину Ильич!

Не тот, который в Мавзолее,
Где вечный сумрак и покой,
Не тот, который лысый Ленин,
А тот, который дорогой!

А я не очень, чтоб на лица —
На свете столько всяких рож!
И Брежнев умер лет как тридцать,
А это кто? Но как похож!

И тот же нос, и брови те же,
И тот же строгий долгий взгляд,
Протеза скрип немного реже,
А так – как тридцать лет назад!

– Не узнаешь? Глаза подводят?
Налил бы деду сорок грамм.
У нас вверху там слухи ходят,
Что вы Союз сломали в хлам.

Недавно с Кобой выпивали,
И он сказал мне так, с душой:
– Какой мы им страну отдали?
– Богатой, сильной и большой!