Юрий Киреев - Затмение. До и после. Тетрадь 21

Зачем же в панику по‐детски?
Пожарам тысяча причин.
Так под накалом львицы светской
Сгорает золото седин.

Но в диве ль диво? Лучшей точкой
В цепочке огненной беды
Уже назначена замочка
Окурка в бочке без воды.

Как не поджечь сухую кочку.
Даже единственную?
Но беда не бродит в одиночку,
А погорельцам всё равно.

Что смог, как «бич», что дымовая,
Как мозговая пелена.
В огне завалинка родная.
И хорошо, что не война!

И хорошо, что без кресала,
Махорку можно ублажить.
Согласье полное настало:
«Коза» дымит и дом горит,

И не пугает постоянство:
Село с утра – уже костёр.
На обезбоженном пространстве
Мест не хватает для крестов.

Без веры – в сердце только клапан.
В сосудах – жидкость, а не кровь.
И мозг забит каким‐то кляпом.
И пьяный мат – сплошной покров.

Дымят державные мангалы.
И смрад до неба достаёт.
А шурудят не либералы ль
От всех свободных несвобод?

Тесно ль от правды на планете?
Той тесноте на перекос —
Не теснота – пустое лето.
Всё лето без весенних гроз.

С посадки самой – ни дождинки.
И небо, словно свод печей.
Металл расплавился б, как льдинка.
Людей испытывать зачем?

Зачем лимит в житейской нише
Открыт не только для клопов?
Зачем же только не для нищих
И в недороды стол готов?

Взамен крестов на горизонте
Маячит только Русский крест.
Зачем? Зачем страшнее зомби
Вопрос «зачем?» опять воскрес?

И лес, и степь, и сад, и грядки —
Всё превращается в ничто.
И полыхают разнарядки
На жизнь под пляску красных шпор.

Не всё, что красное опасно.
Не всё опасное красно.
Перо жар птицыно прекрасно.
Но петушиное ль оно?

Не потушимые пожоги,
Натужась, можно опахать.
Но вот растут откуда ноги
У разгуляя – петуха?

У террориста свой экзамен.
Своя дымится головня.
От ку ка ре ку кто б не замер,
Словно от свиста соловья?

И полыхает красный гребень
Ни в честь, ни в славу никому.
И Бог далёк. Но там, на небе
Загадка в тяжесть и ему.

Как не мудри, десерт в мундире
Уже дырявит пояса.
И не мудрей, чем дуть на чирей,
По четвергам ждать чудеса.

От веры в чудо только убыль.
Опять не сходится прогноз.
Погода в климаксном отрубе.
А климат впал в туберкулёз.

И расползается кругами
Лишай озоновой дыры,
И низвергаются цунами
Испепеляющей жары.

И не от чувства катастрофы,
Черно до слёз. Но сводит дых,
От побрякушек приза Тэффи
За пляску на углях людских.

Земля сухими ртами трещин
Всё лето бредила дождём.
И только дачник веру тешит
И поит потом чернозём.

Солёным словом и лопатой
Спасая местный витамин,
Он смутно чувствует расплату
За зелень с западных витрин.

Пожухлым листьям помидора
И жёлтым плетям огурца
Примочка потом станет скоро
Девизом старта и конца.

Переусердствуешь не в меру—
Приватизируешь урок:
Свинцовый выговор – химера,
Свинцовей импортный крючок.

Ещё свинцовей вроде воблы
Висеть у пьяных на виду.
Когда разводят в пене сопли,
А чувство смеха не в ходу.

Иглою держится элита.
Ноздрёю шмыгает народ.
Но чуть чего и перекрыта
Труба, а с ней и кислород.

Язык чужого дефицита
И по Макдональдсам лизнёт,
Но самобранку общепита
Уже никто не развернёт.

Надежды станут пепелищем
Мечты иссушит суховей.
Но гордый собственник не прыщик
На сотках дачных площадей.