Юрий Киреев - Затмение. До и после. Тетрадь 11

Благоухает куст жасмина.
Словно замедленная мина,
Рассудка путы в сердце рвёт
И уж осечки не даёт.

Жасмин душистым дуновеньем
Открыл окно, как в сказку дверцу.
И сказка хлынула затменьем
На зазевавшееся сердце.

Упало зарево.
Жасмином притворилось.
Но чуду белому не вечно пламенеть.
Остынет облако.
А майского Ярилы тепло останется.
И будет память греть.

Жасмин затмится.
Белый день убудет.
И съёжится, как серый воробей.
Нет.
Сердце птаху строго не осудит.
А поутру заноет лишь сильней.

Увял жасмин и грустью лепестковой
Вчерашних встреч следы запорошил.
А как хорош был тот закат медовый!
Но всё рассвет по‐своему решил!

Не лепестки с жасмина облетели,
Восторги с губ ликуя сорвались.
Так лету бабьему на пёстрой карусели
По вкусу куражи прощальные пришлись.

Весь день, как с решета,
Льёт дождь косой и мелкий.
Как грозный рэкетир,
Гуляет гриппосей.
А я в пустом саду,
Как гость в чужой тарелке…
Ах, если уж тонуть,
То лучше бы в своей.

Скорбит по солнцу голый сад.
Дрожит жасмин в уборе пляжном.
Но непонятной силой бражной
Уж полон спящий аромат.

Спит жасмин.
Морозы сами,
Вьюжа белыми
Усами,
Для зачатья
Всем по счастью
Ставят алые
Печати.

Пурга трясёт полярные жасмины
И сыплет белых лепестков лавины.
На небо, на моря, на сушу,
На сад пустой и на пустую душу.

Ночь усыплять жасмин устала.
Упала звёздным одеялом.
И стала в памяти началом
Просмотра летних сериалов.

Слетели с веток белые скворцы.
Зима в ручьи упрятала концы.
И обалдел циклон сердечной бури
От половодья мартовской лазури.

Под звоны мартовской капели
Жасмин прислушался к апрелю.
Там соловьиные дуэли
Свои разучивали трели.

Май приготовил для свиданий
Настой жасминовых духов
И в ароматном океане
Сам утонуть уже готов.

Лопнула почек душистая очередь.
И переполнился лунный санбат.
В трауре мамы. А мамины дочери