Ваня Важова - Зазеркалье/Имаго

Эта девочка пьет самбуку, как сладкий

мед,

Танцует твист на столе босиком.

Пульс жизни – все или ничего.

Эта девочка пьет самбуку, как сладкий

мед.

Краски жизни ее чисты, в них нет примесей,

нет суеты.

Эта девочка любит черный цвет, он ночами

скрывает ее от всех —

Горьким ядом сползая по телу вниз…

Эта девочка пьет самбуку, танцуя на столе

твист.

Мой друг философ слушает транс,

Его теорема проста как дважды

два.

В душе его звучит собственный

ритм,

Он не выносит лирическую ваниль,

Чужие слова будят в нем протест,

И в этой позиции смысл, безусловно,

есть.

В твоих глазах черти танцуют танго.

Так мало видел, так много знаешь.

Твоя вселенная – это мариуанна,

В ней правда жизни, целостность —

ван намбер.

Пульс времени, атака дыханья…

В твоих глазах черти танцуют танго.

Горишь, задыхаясь привкусом ада,

Из пепла как феникс себя возрождая.

Твои демоны танцуют со мной танго.

Бунтарка, любящая выпить,

Ответить матерным словцом,

Жила когда-то в Койоакане —

Писала там, горела и ждала.

В ней было все – порок, отвага,

страсть,

Гасила жизнь она, как жгучую

текилу.

Любить любила тех, кто Богом дан,

Не отрекаясь ни на йоту от себя.

Красивое лицо не опалило время,

Не растоптало дух, не усыпило ум.

Творения ее бесспорно совершенны —

Вся боль миров, в которых можно

утонуть…

И вся ее экстраверсивная натура

Пылала соком, красками картин…

Мир умер вдруг, когда не стало

Бунтарки с улицы Альендэ и Лондрэс:

Отправлюсь-ка и я в тот дом,

Где из папье-маше гигантские иуды

по кроям

И где она еще жива.

На мне, как на хорошем рояле,

Ты гаммы, пассажи играешь…

Контакт установлен, есть чувство

опоры,

Идем по инерции, шаг за шагом —

Синхронно, всей кистью, до упора,

По белым и черным клавишам

на рояле…

Без фальши, красиво, трелью терзая,

Наладив работу двух несоседних

пальцев,

Ласкаем терцией и ломаем октавой.

И так по кругу, до самых аккордов,

Первый от клавиш, по нужным нотам,

Затем все больше толчками…

Второй звучит сверху, без постановки.

В этом есть сложность, твой коварный

обман,

Он дает невесомость, прозрачность,

легкость бытия.

Аппликатура звучит эпилогом, музыкой,

Единым твореньем, созданьем от Бога.

Играешь наотмашь, что больно, что ранит,

Бьешь клавиши, гасишь, звучание губишь,

И ноты не те, звенящие, слишком…

Должны быть по струнке, рядочек, стан,

Без хлама, лишнего, без багажа,

А мне и надо всего-то одно…

Чтобы найти глубинное, нырнув на дно,

Но видно не время еще, не пора,

Как жаль, увы, расстроен рояль…

Четырнадцатого октября я проснулась

без подтекста и многоточий.

Проснулась ночью, в сверкающем

золотом доме,

Где аромат мужчин фишками и ромом,

Там женщины опутывают паучьей сетью

В том микрокосме алчность и похоть

имеют цену.

И вдруг я проснулась от чуждого для этих

мест слова,

От голоса, что крепче колумбийского кофе.

Проснулась от взгляда тигриного, смелого

такого,

От воздуха пьяного, с привкусом пота…

Проснулась, глотнув чистой, незамутненной

свободы,

И этот миг был дурманящим зельем —

Сердце включилось, стало быстрее.

Проснулась – мысли стали честнее, правдивые

бесконечно…

Гуляя по Лондонским крышам, спускаясь

за горизонт,

По узким, темным кварталам, бегущим

вдоль времен,

Петляя, блуждая волчицей, загнанной

в плен эфемен.

Несусь по дороге, где-то мимо больших

часов,

По самой красивой тропе, парящей над

водой,

Несусь без оглядки, вслепую, как хищник