Павел Кравчук - Старая вера

Об одном, о другом говорю…

Он войдёт – словно мимо помойки,

Обойдёт меня. Ей – пару фраз,

Даст хозяйский, отцовский наказ:

Мол, туда посылай миллионы,

Здесь проценты сними, там вагоны

Пора разгружать.

Дочь-звезду надо выше держать!

Скажешь, мог он меня уважать?

Чтоб не стыдно им в обществе было,

Надарил мне, что чернь полюбила:

И часы, и машины, костюмы,

И на свадьбу, конечно же, дом.

Чтоб я был… ну, как будто не дном

И в ряду их не выделялся.

Страх подумать: полжизни кривлялся!

Оглядывается по сторонам, теребит кружку.

А теперь… Наконец к ней поеду!

Будь что будет, не любо мне здесь.

Всё равно мне, найду ль там победу;

Знаю, любит она мою спесь.

Приятель (чуть поразмыслив,

словно дав словам Ивана осесть):

Поменяешь ты бабу на бабу.

Всё равно ото всякой – устать.

Отчего бы свободным не стать?

Иван (хмыкнув):

…И влюбляться совсем перестать?

Для себя одного свобода —

Солнце крадено, пьяная дрожь.

И любви ты моей не трожь!

Смеются и пьют.

Лизоблюдов насмешки, ложь…

Наконец позади! Невтерпёж

Устремиться туда, где всё мило,

Где воистину жизнь любила

Лена нежная, я – вместе с ней…

Молчит несколько мгновений.

Я отца Насти, скажешь ты, злей?

Приятель:

Злей не злее, но своевольней.

Он-то что… Он – купи да продай,

А тебе не от этого больно…

Прямоту тебе, правду подай,

Тебе дай, чтоб людей не топтали,

Чтоб в корысть их силком не толкали…

Ты опаснее, как ни крути:

Всем мечтателям – в гроб по пути —

Подложить хворостину в костры,

Что сожгут многолетних шаманов

Прямо в капищах их обманов —

Институций, как скажут, систем,

Где не скажет сильнейший: «Тя съем!»

Ведь отдастся и сам слабейший,

Будь хоть нежный он, хоть грубейший.

От оружья рождённая власть

Поколеньям сильнейших всласть…

Ты пришёл их спросить: «Вы достойны?

Или в дедовских только дворцах,

А не в ваших умах и сердцах

Самомненья колонны стройны?»

Ты, конечно, не в радость им…

Да ещё… хочешь быть ты любим,

Чтоб, как древний герой, любовью,

А не смертию жизнь утверждать…

Иван:

Да! Исходные смыслы рождать!

А не в лавке чужой жизнь прождать.

И вот с Леной, пока не уехал

Я на заработки в города,

Знал я: вот она, жизнь, без помехи,

Вот те зёрна и вот гряда…

Был бы беден я, но не стреножен…

И не думал бы день-деньской,

Что жениться я будто бы должен

На той крашеной, городской…

Потеснил меня чёрт-Серёжка,

Лопоухий рябой бандит.

И сейчас он за Леной следит;

В силе он, хоть и старый немножко…

Иван молчит несколько мгновений, после чего с жаром продолжает:

И мерещится мне, будто реки,

Полноводные струи судьбы – не бегут.

Словно гнойные веки

Света жизни узреть не дают.

Плачь – не плачь, только лёд сверкает,

Мёртвый лёд, что поверх всего…

Где живая вода? Утекает,

Не оставив в руках ничего…

Как мне лёд этих рек растопить?

По теченью как вплавь пуститься?

Как себе самому простить,

Что пришлось ложным блеском прельститься?

Как всю косность, безжизненность, смерть

Обратить в то, что живо взаправду?

До́лжно выйти, чтоб жить и любить!

Лишь по лени остаться я рад бы.

Ударяет своей кружкой о кружку приятеля и пьёт.

Приятель (после недолгого молчания):

Ты не знаешь, куда ты едешь.

Пред тобой – как в избе образа,

Да не видят твои глаза,

Что она – та, которой ты грезишь —

Как с задушенных шей полоса.

На удавленных страстью навечно

Плена женского ляжет след.

Как цветы: выбирал – безупречны,

А назавтра – увяли, их нет.

Вера в вечность того, что тленно —

Туз краплёный старухи-вселенной…

Иван:

Пусть ты прав, пусть она – лишь догадка,

Мимолётный, живой свет мечты,

Та пьянящая жуть высоты,

От которой и горько и сладко.

После пары мгновений молчания, с жаром, обновлённо:

И – лишь временна ложная власть!

Во влюблённость былую впасть —

Вот то царство, в котором мне править,

Вот где жизни моей не разбавить!

Внутри богатого деревянного дома.

Муж Лены, Сергей, говорит с ней

в учительской манере.

Сергей:

Говорил я тебе, говорил же!

Тех, кто старше, ты слушать должна.

А? Иначе какого рожна

Ты туда же опять пошла,

Где жене моей быть неприлично?