Ольга Дымникова - Море и рифы. Книга стихов или песен (или и тех, и других)

…
и если б не четыре колеса
и если бы не кто-то за рулем
дрожали бы от скорости зрачки
и радость, точно в цирке шапито

ты б обнимал мой травянистый взгляд
вдыхал его текучий аромат
читал бы, будто карту вод морских
и по нему вычерчивал маршрут

…
любимый, сядь на этот самолет
он разобьется в точности, как мой
и ты на тот же остров попадешь

и будем до скончания веков

вот оно, подводное волшебство —
радостно потонуть,
потрогав Его дары

и они поют ей: стала ты тень от тени Его,
так заляг на дно, на самую глубину,
кормить заповедных рыб
рана твоя так прекрасна, так горяча
и мила Ему
залечи свой свет, он тебя убьет, убери под спуд
тень от тени сгорит от Его луча,
погибнет – и потому
за тобой никогда не придут —
ни сейчас, ни потом не придут

и они поют ей, босы и наги,
прорастает наземное волшебство,
вера ее тверда

умножается влагою влага,
растет вода,
и становится гуще тень от тени Его,
и становится старше тень от тени Его

на границе меж явью и сном
не известная никому, кроме тебя
непонятная, полупрозрачная, еле осязаемая
под твоими пальцами
дрожит

вещь

из чего она
стеклянная ли, беленая ли
мягкая или твердая
с рисунком (зернистым, искрящимся,
как инкрустация) или без —

быть может, это шкатулка
или шар
а возможно, нож

вот к этой вещи – все ночные пути
все лабиринты – к ней
все молчат – о ней
воздух трепещет – о ней
лестницы завиваются в жгуты – о ней

и вот она – сама не своя
все и ничего
сущая и ускользающая

только твоя
ничья больше

Пришла.

Поступь ее тяжела, а сама бледна;
высматривает,
есть ли кто еще, или я одна
в этом озере с белой, как дым, водой.

«Не надо тебе, – говорит, – со мной.

Я не утопла здесь, вот и ты плыви.
Зря, что ли, кровь моя дышит в твоей крови?
Это тебе не в Мурманск, не в Магадан —
всего-то на берег тот.
Выплывешь – бусы свои отдам.

Бусами будешь считать деньки:
синие звездочки, красные угольки,
песни и горюшки – ох уж и горячи,
Олюшка,
бьют из тебя ключи».

Улыбается, гладит по волосам, рука становится холодна.
На лицо набегает тень,
глаза золотеют.

Она теперь совсем не она —
иная.
Ай,
проснись —
бабушка неживая,

покойник.

А это рука коснулась
железа больничной койки.

И я проснулась.

Я помню одну фотографию:
на ней мы сняты вдвоем против света.
Наши лица так близко друг к другу,
что кажется, будто мы говорим о чем-то таком
вроде общих судьбоносных решений,
но
темой нашей беседы была
всего лишь музыка.

до встречи
ты помнишь место пересечения
где мы знаем наши настоящие имена
и где в музыку превращается
азбука Морзе
где-то глубоко внутри тебя
живет маленький мальчик
который боится терять свои вещи
он думает что пропадая
они переходят в какое-то другое измерение

якорю место – под сердцем у корабля
ветреной соли – в мягких твоих устах
третьего дня узрел: впереди земля
вей веревки, натягивай струны, считай до ста

мокрых узлов все больше и больше сжимай в горсти
каждому брату хватит по одному