Олёна Ростова: Откровенный разговор… Избранное

В стихах услышите Вы душу —
Она в весеннем ветерке,
В мечтах, цветах и свете лунном,
И даже в предрассветной мгле.
Она кричит, смеётся, плачет,
Зовёт, влечёт и говорит.
Она о многом Вам расскажет,
В сердечко Ваше постучит!

Я напишу тебе о прошлом,
Я напишу о настоящем,
О нашем будущем по звёздам,
Когда вернёшься ты, однажды.
Я напишу, как ждут берёзки
И пруд за маленьким пригорком.
Я напишу, как стонут клёны,
Когда бушует непогода.
Как половицы ждут-скучают
Твоих шагов – таких знакомых,
И куст сирени ожидая
Цветёт у милого порога.
Как голуби воркуют сладко
На проводах неподалёку,
И пахнут травы луговые,
И землю как ласкает солнце.
Я напишу, как я тоскую,
Как жду заветный треугольник,
Как каждый день и час считаю,
И как молю: «Святой Угодник!»
Пусть пули мимо пролетают,
Снаряды – не достигнут цели,
И новый день пусть приближает
Слово заветное – Победа!
Я напишу: «Люблю и верю»,
И что надежды не теряю,
Свои душевные все силы
Тебе я, милый, отправляю.
Я напишу о самом важном,
Родной, я просто это знаю —
Домой придёшь ты утром ранним,
Я нашу встречу предвещаю…!

Они не пройдут парадом в 45-м году по Площади,
Они не бросят штандарты победно врага покорённого,
Они не будут отмечены на всю страну орденами, медалями,
Их подвиг не будет высечен на памятных плитах и зданиях.
Вся жизнь будет скрыта тайною,
Быть может, вдали от Родины они навсегда останутся,
И, даже в архивах – скромные, лишь несколько строк для
памяти.
Всегда, как по краю лезвия, на грани смертельной пропасти
Они приносили весточки и час приближали нужный всем.
Их дети, их внуки и правнуки о них вряд ли напишут
повести,
Поскольку вся правда о них, родных, повиснет как
в невесомости.
Они не расскажут о драмах, что прочно войдут в историю,
Они не оставят надписи: «Здесь были советские воины!»
Они не раскроют события, хоть знали о них первыми,
Но как белые голуби о Мире миру поведают!

Она хотела убежать,
Но стон и плач, и входит ворог.
Двух жертв ведёт с собой палач,
С ним бесполезны разговоры.
Они валяются в ногах,
Целуют сапожищи зверя,
Но сатана неумолим,
Он счастлив от людской потери.
Она не ропщет,
Жребий свой она спокойно принимает,
Унизиться до слёз,
Нет-нет, кровь гордая не позволяет.
И вот – уж, новых жертв ведут,
Подводят к самой кромке яра,
А здесь – аж сотни голосов
Стенают узниками ада.
Нагие дети, старики,
Больные, что не ходят даже…,
И рядом лишь одно зверьё,
Шакалы крови алчут, жаждут.
Подводят больше, больше тел,
Для них они уже не люди.
«О, Боже! Как же зверь посмел
Решать за все – все наши судьбы?!
Как окаянный он решил,
Что одному ему подвластно,
Что он – судья и господин?!
О, Боже! Как же страшно, страшно!»
Но, вот уж взводятся курки,
И крики разрывают воздух…
Она хотела убежать,
Но тёплый ручеёк окрасил волосы.

Я бреду по тротуарам,
Мне навстречу пары, пары…
Только я одна, и ветер
Мне в лицо ответит пеплом.

Припев:
А мне бы взять в ладони солнце,
Мне бы побежать по звёздам,
Мне бы радугою в небо,
Но слезой дождя исчезну.
А мне бы стать ромашкой в поле,
Мне бы голубем на волю,
Мне бы вечность во вселенной,
Но листвой сухой на землю.

Тенью между переулков,
И с луной по закоулкам.
Породниться с пустотою,
В тишине искать покоя.

Припев:
Устремиться в бесконечность,
Обретая неизвестность.
Пережить своё забвение,
Может, в этом есть – спасение!
Припев:

Раньше здесь была жизнь,
А теперь её просто не стало.
Ей вынесли приговор
И даже не думали приглашать адвоката.
Люди – не люди, звери – не звери,
Исчадия ада, наверное,
Вынесли свой вердикт —
Жизни не быть – во мгновение.
Всех в деревянный сарай,
Крепко закрыли засовы,
Адский костёр разожгло
Племя бесовское в злобе.
Но затрещал адов дом,
Жизнь ещё билась живая,
И врассыпную, сбивая огонь,
Воля людская бежала.
Но передёрнув затворы свои,
Путь преградили шакалы,
Жизни – конец, так решили они,
Брызжа слюной, словно ядом.
Гордо сражалась, уставшая жизнь,
Но были силы неравными,
И обессилено падали вниз
Жизнь тела бездыханные.
Раньше здесь была жизнь,
А теперь только пепел в поле.
Помним вечно, скорбим…
Хатынь – наше горькое горе!