Лариса Печенежская - Зеркало души

Почувствовать себя свободной, смелой

И осознать, что все мечты сбылись.

Душа моя такая же девчонка,

Какой была в свои семнадцать лет.

В таком же мини платьице из шелка,

А на руке – из бусинок браслет.

Ей до утра б плясать и веселиться,

Но зеркало мой задержало взгляд

И шепчет: не пора ль остановиться?

Тебе уж как-никак за шестьдесят…

Взгляд отвела, признать не в силах правду,

Хотя суставы ноют по ночам

И взрослый внук не где-то там, а рядом,

К тому ж болезни водят по врачам.

Но это тело сбой даёт с годами,

Душа моя всё так же молода:

Неважно, что с седыми волосами

И что морщинки пролегли у рта.

Ей хочется шальной быть и беспечной,

Как будто жизнь еще вся впереди.

И пустяки, что время скоротечно,

Что сердце болью отдаёт в груди.

В её глазах ни грусти, ни печали…

Что ж, в юности всё просто, без потерь,

Мелодией любви слова звучали,

Надежда в счастье открывала дверь.

Забыть бы то, что путь уже недолог,

Но память это сделать не даёт:

Ведь в молодости каждый день ей дорог,

Поэтому душа ведёт им счёт.

Еще раз в зеркало взглянув, сказала:

Что из того, что мне за шестьдесят?

Как молодой была, так и осталась:

Мои глаза по-прежнему блестят.

Жизнь, как ни странно, – это испытание

Для всех из нас, пришедших в этот мир.

Коктейль из счастья с примесью страдания,

И каждый в ней транзитный пассажир.

Вокзал Вселенной на краю у Вечности:

Рождаясь, получаем мы билет

В вагон своей Судьбы и в бесконечности

Несемся к ней по рельсам наших лет.

Кому в какой вагон билет достанется,

Никто не знает. В том-то вся и суть.

И большинство в вагонах ОБЩИХ мается,

Смиренно отправляясь в долгий путь.

ПЛАЦКАРТУ рада часть из всех оставшихся.

Которым повезет – займут КУПЕ.

Для остальных, с удачей повенчавшихся,

Места под бронь заказаны в СВ.

Есть VIP-вагоны, но они для избранных,

Как правило, отмеченных судьбой.

В отличие от всех, в мир этот призванных:

Они живут не сердцем – головой.

В Экспрессе Жизни всяк живет, как может:

Один в ущерб себе творит добро,

Другой клевещет, так как зависть гложет,

А третий беспринципно сеет зло.

Четвертый все дела сверяет с совестью,

Для пятого не писан и закон,

Шестой всегда живет с немой покорностью,

Седьмой идет без страха на обгон.

Иные выжить день и ночь стараются

На жалкие, ничтожные гроши.

Другие сыто зеленью бросаются:

Для них любые средства хороши.

Да, жизнь, бесспорно, – это испытание

Трудом, богатством, властью, нищетой,

Любовью, славой, дружбой, расставанием —

Тем, что для нас прописано Судьбой.

Но спорить с ней пытаются немногие.

Все остальные, голову склоня,

Довольствуются жизни лишь подобием:

Как угли в печке, тлеют без огня.

Быть Человеком… С этим гордым званием

Мы держим перед будущим ответ.

Ведь нам дано на всех одно призвание:

Оставить после жизни добрый след.

Как часто вы глядите в небо,

Где блещет россыпь ярких звезд,

Где месяц, как краюшка хлеба,

И мирозданья путь не прост?

Вопрос, конечно, интересный:

Его себе не задают.

Ведь в городах, как нам известно,

Все в ритме бешеном живут.

Никто, увы, не замечает,

Сколь быстротечна смена дней.

Увидеть это нам мешает

С десяток сыгранных ролей.

Спешим куда-то без оглядки:

Минуты нет, чтоб помечтать…

Раз путь земной довольно краткий,

Куда уж звезды тут считать!

Спешим, спешим, зачем – не знаем,

Забыв о радостях простых,

Моменты в жизни пропускаем

Людей любимых, дорогих.

О счастье думаем не часто:

Что толку тратить время зря?!

Идём по жизни безучастно,

Годами с легкостью соря.

Пора уже остановиться, —

Упав в траву густую ниц,

К земным истокам подключиться

Под шум берез и трели птиц.

Жизнь – театр, и люди в нем – актеры.

Не хочу обидеть я Шекспира,

Но не возникало в этом спора

С первых дней существованья мира.

***

Мы свои играем роли тоже:

Кто-то лучше, кто-то кое-как,

И сомненье душу нам не гложет:

Это, ведь, не грех, а так – пустяк.

Зло умело под добро рядится-

И его уже не разглядеть.

Масками скрываем наши лица,

Чтобы меньше все ж врагов иметь.

Мы в любовь играем понарошку,

Если надо цель свою достичь,

И, добавив в речи меда ложку,