Игорь Додосьян - Нам не спишут грехи…

Ты просто путник – что скрывать?!
Уйдёшь, костром моим согрета,
Чтобы другие зажигать,
Тропой своей скитаясь где-то.

Огонь иной души разгонит
Холодный мрак твоих ночей,
На грудь твою лицо уронит
Другой, меня не горячей.

А мой костёр затопчет кто-то,
Присыплет пыль, дожди зальют,
Холодным вылившись потопом
На твой сегодняшний приют.

Всё катится жизнь торопливая,
И в ритме бездушном таком,
Меня молодая, красивая
Приветствует нежно: «Шалом!».

А взгляд у неё, как у бога
(они ведь по крови родня!) –
Такою небесной тревогой
Ласкает земного меня!

В нём зной раскалённой пустыни,
В нём вечность без дна и границ,
Покорность восточной рабыни
И дерзость библейских цариц.

«Шалом!» – как к сближенью призыв.
«Шалом!» – словно молния в сердце.
«Шалом!» – как душевный надрыв,
И памяти – не отвертеться!

И памяти топится лёд,
И прошлое вдруг оживает.
А там меня женщина ждёт
И руки ко мне простирает…

О, как же была хороша
Та женщина – слов не имею.
Сплавлялась еврейки душа
С нерусской душою моею

В огне, что так жарко пылал…
Но катится жизнь торопливая.
Тут кто-то «Шалом» мне сказал?
– Шалом, молодая, красивая!

Я так хочу, чтоб ты
Не ведала печаль,
Чтоб детские мечты,
Безоблачная даль…

Чтоб под ногой, скрипя –
Пушинки снежные.
Чтоб трогали тебя
Лишь руки нежные.

Пусть кружится метель,
Как вальсы венские.
Пусть жизнь без потерь,
И счастье женское.

Если пишется стих,
Значит время потерь.
Если голос – на крик,
Значит больно, поверь.

Поезд в снежной ночи –
Не поспеть на него.
И с остывшей печи
Не стекает тепло.

Как же зябко рукам…
А в купе у окна –
Недоступна снегам,
Может быть, не одна

В этом поезде ты.
В этом холоде – я,
Со стихами листы
И свеча без огня.

Стыдливости нежной томление
Окутало облачком нас…
Но тянутся руки к сплетению…
А эта слезинка из глаз –

Как капля смолы на иконе…
Задутой свечи сизый дым…
И сердце твоё на ладони
Я грею дыханьем своим…

Травы напитаны росами,
Небо пылает в заре,
И душеньки наши босые
Ступают легко по земле.

Я люблю тебя, грешную,
Потонувшей в грехе.
Я люблю безутешную
В твоей женской тоске.

Я люблю так уставшую
От печали разлук.
Я люблю задрожавшую
От сплетения рук.

На коленях стоящую,
И лицом – до земли.
В исступленье кричащую
От конвульсий любви.

Я люблю тебя нежную –
Как молчанье храня,
Своей лаской безбрежною
Ты спасаешь меня.

Я люблю тебя, страстную.
Всю люблю тебя пить…
Как, такую прекрасную,
Мне тебя не любить!

Незнакомая женщина мне улыбнулась,
Теплым взглядом скользнув, словно луч по воде.
И забытое чувство воскресло, вернулось,
И в тоске заметалось, и кровь к голове…

Вроде в возрасте этом уже не прилично
Вслед кричать уходящей: «Постой! Подожди!».
Отчего все не так, как всегда, как привычно?
Может, город чужой? Может, просто дожди…

Позабросить дела и бежать за билетом!
Иль за ней? От себя? От чего и куда?!
…Ох уж эти дожди… поскорее бы лето,
Или пусть все как есть, как сейчас – навсегда?

Я б***ю буду для тебя –
Распутства воплощеньем;
Я так паду, тебя любя,
Отдавшись прегрешеньям!

Святою буду для других:
Такой – хоть бей поклоны!
С меня напишешь грешный стих,
Другие же – иконы!

Святая я зачем тебе?
Не для тебя моя пристойность.
Тебе – и ласки на заре,
И стон любви, и тела знойность…

Бесстыдной пусть войду в стихи –
Горжусь своей развратной ролью!
А ты карай мои грехи
Своей спасительной любовью!

Не знаю, может, сон приснился,
А может, было всё: в руке
Моей твоя была; катился
Слезинкой дождик по щеке.