АС Ватрушкин - ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН ПЛЮС. Откровенная поэтическая энциклопедия нашей жизни

Но сверх всего любил он ножки,

Столь бархатные, как у кошки,

Его любимых танцовщиц

И уж никак не продавщиц.

Любил подглядывать за ними

Тайком на море, на лугу

И в очень дружеском кругу.

И восхищался так иными,

Его так загорался глаз,

Что зарыдал бы Тинто Брасс!

33.

Он помнил море пред грозою ,

Когда стал пуст весёлый пляж

И над поверхностью морскою

Тотча́с возник шальной мираж.

Из водной глади чередою

Одна красотка за другою

Вдруг появились существа,

Им различимые едва.

Русалки, нимфы, нереиды

Манили все (ну и дела!)

Его в чём мама родила,

Как красный цвет быка корриды.

Такого он забыть не мог

И чуть от этого не слёг.

34.

Мне памятно другое время,

Когда ещё в пятнадцать лет

В его мужающее темя

Внедрился этот первый бред.

С тех пор он будет всё о ножках

Писать в тетрадях, на обложках,

Мечтать и бредить, рисовать,

Все эти ножки прославлять.

Но как ни прославляй те ножки,

Они тихонько, не спеша

На зов другого мальчиша

Сбегут вдоль гаревой дорожки

И будешь ими ты опять

Обманут раз сто двадцать пять.

35.

Что ж мой Евгений? Полусонный

Домой проспаться мчится он

И по пути, к дремоте склонный,

Тут видит следующий сон:

Как просыпается столица,

Как начинает петь синица,

Как открывают лавки вход,

Чтоб скоро в них пришёл народ

За кабачками и сарделькой,

За свежим, вкусным молочком,

Платя за это пятачком

И сдачу взявши карамелькой,

Поскольку в лавках тех с утра

С грошами полная дыра.

36.

Но, шумом бала утомлённый,

Евгений валится в кровать,

Совсем уже опустошённый,

Подушку свежую обнять.

Проспавши так до грома пушек,

Что добрался́ до самых ушек

И заменял собой часы,

Герой наш после колбасы

Вновь повторяет день вчерашний,

Опять стремясь в свой шумный свет,

Как будто лучшей жизни нет.

Субъект он явно не домашний.

Как долог будет этот бег,

Решит сам этот человек…

37.

Нет, рано чувства в нём остыли,

Похоже, стал он нездоров,

Красотки все его заныли,

Да, братец, наломал ты дров.

Уже ему не до балетов,

Не до пиров и туалетов,

Придётся тихо начинать

Ему другую жизнь опять.

Он, как святой наш князь Владимир,

Любивший прежде кутежи,

Наложниц многих типажи,

Кто прежний как бы разом вымер

И крест пронёс по всей Руси.

Прости нас, Боже, и спаси!

38.

Недуг, которого причину

Я должен вам здесь объявить,

Был в том, что прежнюю личину

Он сбросил, дабы захандрить.

Он думал то́тчас застрелиться,

Но пистолет пытался смыться.

Когда же он его нашёл,

К нему патрон не подошёл.

«Что ж делать? – размышлял Евгений. –

Уж не повеситься ль с утра,

Так чтоб пришли все доктора

И безо всяких там сомнений,

Без взятия ненужных проб

Меня определили в гроб?»

39.

О чём раздумывал Онегин

Ещё все тягостные дни?

Да будь он хоть Менахем Бегин,

Узнать не сможем мы одни,

Поскольку наш любимый Автор,

То бишь законный мой соавтор,

Нам не оставил здесь стихов

И даже маленьких штрихов.

Но, ежели язык развязан,

Не стоит, как собака, выть,

Учёным можешь ты не быть,

Но Пушкиным ты быть обязан!

Возьми и сочини строфу,

Заполни нужную графу!

40.

Мешает знать незнанья пробка,

Чего удумал наш герой,

Но черепная нам коробка

Дана убрать сей геморрой!

Задумал квёлый наш бедняга,

Как недобитая дворняга,

С моста за по́лночь над Невой

Вмиг сигануть вниз головой

С булыжниками за спиною,

Чтобы быстрее утонуть

И в речке чёрной отдохнуть.

Депрессия тому виною.

Но оказалось, что мосты

Для этого не так просты.

41.

Уже не знал, как дальше быть,

Как посетить тот мир забвений,

В каком не надо больше жить.

«Уж три попытки провалились,

Осечки с ними приключились,

Серьезный пережил я транс,

Использую последний шанс!

Найду-ка я многоэтажку

И прыгну из её окна,

Чтобы уж точно и сполна

Пришибло об асфальт бедняжку».

Но здесь вини конструкторов –

Нет в Питере таких домов.

42.

Причудницы большого света!

В вас дури много, толку нет.

Элен, Софи, Елизавета,

Ох, невзлюбил вас наш эстет

За то, что много в вас апломба,

Никто среди вас не секс-бомба,

Что недоступны никому

И не даёте вы ему.

Терпеть нет мочи ваших мнений,

Почерпнутых из толстых книг,