Игорь Михайлов - Вторник. №11, август 2020. Толстый, зависимый от дня недели и погоды, литературно-художественный журнал

Полуобнажённый юноша, получив кивок на своё извинение, двинулся дальше, а Юрий Кириллович развернулся и устремился за ним, словно охотник за добычей:

– Молодой человек, простите! На минутку можно вас задержать?

– А что вам?.. – оглянувшись, спросил парень насторожённо.

Он чуть замедлил шаг, но не остановился, и Юрий Кириллович, догнав его, засеменил рядом.

– У меня интересное предложение.

– Какое ещё предложение?

– Творческое.

– Творческое?.. – парень усмехнулся. – Надо же, прямо в душу заглянули.

– В душу?.. – как-то нелепо усмехнулся Юрий Кириллович, неожиданно чувствуя смущение и с трудом подыскивая для объяснения нужные слова. – В данном случае меня интересует ваше тело… Да постойте же! Такие вопросы на бегу не решаются…

Пытаясь придержать юношу, он едва коснулся его руки. Тот резко отдёрнул плечо, остановился.

– Что ещё за вопросы?! И вообще… Чего вы привязались?! Я не из этих… ваших… московских…

– Постойте, каких ещё ваших?!

– Да таких! Тело его моё интересует… А не пошли бы вы?!. Я не из этих…

– Да постойте же! Каких, этих-то?

– Да таких, фиолетовых!

– Молодой человек! Успокойтесь! Не знаю я никаких фиолетовых. Я художник, скульптор. Смотрите, вот вам моя визитка…

Парень наконец остановился, взглянул на визитку:

– Это сейчас каждый может напечатать.

– Ну хорошо! Сейчас, сейчас, – Юрий Кириллович стал суетливо шарить в своей кожаной сумке. – Где-то тут удостоверение Союза художников. Вот ведь, ёлки зелёные, когда надо и не найдёшь сразу. Похоже, я его в пиджаке оставил.

От волнения у Юрия Кирилловича, несмотря на полуденное пекло, выступил холодный пот на спине.

– Ну допустим, – снисходительно усмехнулся парень. – А я-то вам зачем?

– Всё объясню, – Юрий Кириллович выставил перед его мощными грудными плитами свою ладонь с серебряной печаткой на мизинце, увенчанной крупным чёрным ониксом. – Вас как зовут?

Парень взглянул на перстень и чуть скривил губы:

– Ну допустим, Кирилл.

У Юрия Кирилловича вдруг опять пробежал холодок по спине.

– Удивительно, – выдохнул он.

– Что тут удивительного?

– Нет-нет, ничего. Простите! Всё нормально. Меня зовут Юрий Кириллович. Возьмите визитку. Да не бойтесь, она не заразная. И я вам, ей-богу, зла не причиню. Конечно, вам, нормальному человеку, моя навязчивость может показаться странной…

– С чего вы взяли? Может быть, я тоже ненормальный.

– В смысле? – поднял брови Юрий Кириллович.

– В смысле творческих метаний, – улыбнулся Кирилл. – Может быть, я тоже в творческом поиске нахожусь.

– То есть?

– Да ну, долго рассказывать.

– А вы спешите? Давайте присядем ненадолго. Смотрите, какие уютные столики. Поверьте, у меня очень интересное для вас предложение. Творческое. Скажем так, дело для вас почти актёрское.

– Актёрское? – не скрыл заинтересованности Кирилл. – Надо же…

– Пойдёмте, – коснулся его плеча Юрий Кириллович.

Кирилл натянул футболку, и они направились к летнему кафе с выставленными на тротуар столиками, огороженными ящиками с белыми и ярко-лиловыми петуньями.

Оказалось, что Кирилл приехал в Москву в четырнадцатом году из Горловки Донецкой области. Было ему тогда тринадцать. Как он выразился, тётушка-москвичка упаковала его и вывезла как беженца.

– Укропы нашу высотку на окраине расстреляли из града, – бесстрастно рассказывал Кирилл, прихлёбывая из чашки капучино. – Я в музыкалке был, подхожу к дому, а вместо нашего балкона дырища чёрная. Всех – папку, маму, Оксанку-сестрёнку. Всех враз. Ксанке только семь исполнилось. В школу должна была пойти. Это ж июль был. Уже и платье купили. Я ей ранец выбирал. Смешной такой нашёл. С мордочкой ёжика и пупырышки как иголки. Ну правда, будто ёжик на плечах. Она даже кукол забросила, всё с этим ёжиком носилась, – он допил кофе, глянул в глаза Юрию Кирилловичу и опустил голову, поставил чашку на блюдце. – Нет больше ёжика.

Кирилл замолчал. Юрий Кириллович поднёс к губам полную чашку, при этом чуть не выпусти её из слабо сжимающих ручку пальцев, глотнул свой остывший кофе:

– У меня был сын. Тоже Кирилл. Тебя постарше. Ему двадцать было…

– Почему был?

– А его убили.

– На войне?

– Нет. Это давно было. Тогда войны не было. Просто… Убили на одной московской вечеринке. Вышли пьяненькие парни из-за стола на лестничную площадку, закурили, поспорили из-за смазливой девчонки, побежал один на кухню, нож схватил… – Юрий Кириллович вдруг замолчал, будто поперхнулся, откашлялся, отвёл в сторону взгляд, потом с трудом набрал полную грудь воздуха и выдохнул: – Ох, господи, страшно…