Дарья Котова - Мечта. Стихотворения

С той стороны
Межмирного стекла.
Двуноги боги,
Ангелы хвостаты.
Я говорила только
Иногда.
Язык я вырву,
Словно жрец
Свой фаллос.
И у Анубиса я украду кота.
Сойдя с креста, Иисус
Воскрес однажды.
Не набивай причастьем
Грязный рот.
Там, где людей сжирают
Крокодилы,
Там кошка воскресает
Каждый год.
Сойдя с креста, Иисус
Воскрес однажды.
Не набивай причастьем
Брюхо, рот.
И на Христа, склонившего
Колени, сфинкс с нежностью
Взирает – главный кот.

Я ухожу в равнины с гор.
Залиты тусклыми дождями.
Что было там на высоте,
Того не будет между нами.
И как страховки верной трос,
Все чувства в воздухе повисли,
И золотой огонь любви
Я потушу искусством мысли.
Настанет день,
Настанет час,
И я зажгу его как прежде.
С надеждой, что ко мне придёшь,
В слепой несбывшейся надежде.

Я знаю нежность и решимость,
Уход тебе внушает страх.
И слезы, как брильянты скорби,
Блистают на твоих глазах.
Я знаю, день бывает долог,
Ночь коротка, как в полдень тень.
И я вернусь, вернусь так скоро
Через один полярный день.
Земля под белым саркофагом,
Где жизнь как будто умерла.
Где глыбы водные так гладки,
Как ледяные зеркала.
Где кто-то, кто же —
Мы не знаем, создаст коктейль,
Полярный микс.
И где небесные ворота
Откроют в измеренье икс.

Я – незабвенна.
Я – дорóга.
Дорогой быть —
Нелёгкий труд.
Вот она тянется
К пространству,
Похожая на длинный
Кнут.
Мы забываем
Про зачатье
Колосьев незабвенной
Ржи,
Когда идём
В пыли босые,
Комбайн оставив
На межи.
Вот маки —
Красные дурманы.
Одежды будущие —
Лён.
Да, у дороги
Сотни лестниц,
А также
Тысячи имен.
По одинокой
Горной тропке
Снуёт пронзительный
Мистраль.
Я для ленивых
И порочных
Преобразуюсь
В магистраль.
Катясь вперёд
В автомобиле,
Колёса выплавляя
В медь
И чад зловонный
Изрыгая,
Ты так рискуешь
Умереть.
Я – незабвенна,
Я – дорóга.
Дорогой быть —
Нелёгкий труд.
Да, о дорогу
Топчут ноги,
Но по дороге
Вдаль идут.

Давно ли
Я стишок читала
Средь ёлок,
Бабочек, огней?
Давно ли
Хвасталась с подругой,
Какое платье красивéй?
Я красноречием пылала,
Но образ взрослого
Возник.
Кому-то отрезают
Крылья,
А мне отрезали язык.
Признанья, песни,
Даже ругань —
Всё то
Оставьте на потом.
Я отзеркаливаю звуки
Своим неполнозвучным
Ртом.
Поп-музыка
Пройдёт,
И я уйду в года.
Со мной останется
Навеки
Моя святая немота.

Собрáлися враги
На водопой.
Рептильи пили ил
Без интереса.
Зелёной шкуры
Злой глумливый
Взгляд.
А водопой —
Святая церковь
Леса.
Косули длиннорогие
Сюда
Шли утолить
Безудержную жажду.
Кем хочешь будь.
Природа велика,
Раз ты не смог
Разумным
Быть однажды.
А боги поднимались
На Олимп.
Но уходили
В горы альпинисты.
И каждый грек,
Как Аристотель, знал:
Высокомерье божие
Нечисто.
Мессия покидает
Свой Эдем.
Под тяжестью креста
Нельзя сломиться.

Нам Бога
Невозможно не понять,
Раз человеком
Дева разродится.
Надень свой саван —
Белый, как халат,
А высший разум
Выстроит дорогу.
Ответит он
Лукаво на вопрос,
Кем лучше быть:
Зверюгой или богом.
И можно всем
Казаться божеством.
Вершить эксперименты
Век от века.
Творец – твори.
Наш полигон —
Земля.
Но всё же
Оставайся человеком.

Я – самурай.
Я выращен
В боях
И выжить
В них терял
Не раз надежду.
И каждый раз
С усмешкою кривой
Я головы рубил
Врагов небрежно.
Как на полях,
Наполненных
Водой,
Я гóловы срезáл,
Как зёрна риса.
На поле битвы
Урожай собрал,
Опасней тигра
И хитрее лиса.
Я от семьи
Был рано
Отречён.
От алтаря
Родительского крова.
И средь мальчишек
Я в казарме рос.
И я не мнил
Себе другого
Дома.
Как некогда
Бежал я
Средь камней
Тягучие и злые
Расстоянья,
Как избивался,
Воином чтоб
Стать,
Пытаясь
Спрятаться
В отсутствие
Сознанья.
Как после,
Приходя потом
В себя,
Давя
В себе рыданья,
Боль и муки.
И так взрослея,
Становясь
Другим, я постигал
Бойцовские науки.
Шёл день за днём,
И шла за ночью
Ночь.
Тогда я плакал,
Так, как плачут
Дети.
А после, как рассвет
Нас поднимал,
Я был спокоен,
Как студёный ветер.
И выходя
Под окрики
Во двор,
И не переча,
(Это было мудро),
Я наполнял
Ладони из ручья
И умывал
Бесстрастнейшее утро.
Я не сломился,
Как сухой тростник.
Ведь злые силы
Верящих не губят
Во мраков мрак.
Я верил лишь в одно —
В то,
Что однажды
И меня полюбят.
Как гибкий змей,
И плоть моя крепка.
При виде крови
Сердце бьётся глухо.
Но как оно
Мечтает
Полюбить.
И беззащитная душа
Нежнее пуха.
Изогнут меч,
Как быстрая река,
Блестящая под
Белым
Солнцем Иня.
Его роняю
Из ослабших рук,
Произнося
Возлюбленного имя.
Связь потерявший
С матерью, отцом,
О ласках детства
Знавший лишь немного,
Ниц падаю
Я с дрогнувших колен.
Я вновь нашёл
Отца и даже
Бога.
И стона звук
Так робко
Льётся с губ.
И в нём
Так много
Нежности и боли.
И крепость тела
Заменяет дрожь.
И я целую
Сильные ладони.
Мне очень
Страшно
То, что это сон.
Вдруг снова
Битвы, муки и казармы?
И вдруг он
Растворится как
Фантом?
Но слишком
Его очи лучезарны.
Я льну к нему,
Как молодой бамбук
Льнёт к небу,
Умоляя о защите.
Его глаза
И сердце, что внутри,
Пожалуйста,
Пожалуйста, любите!
Ведь если не сомкнёшь
Объятий ты,
Меня тотчáс
На сей земле
Не станет.
И слёзы, иероглифы
Любви,
С ресниц сочатся
На лицá пергамент.
Он улыбается
И, что я трепещу,
По этим иероглифам
Читает.
И как печатями:
«Ты мне принадлежишь» —
Он поцелуями пергамент
Покрывает.
Я снова мал,
И мне тринадцать
Лет.
Но я в любви
Живу, а не мечтаю.
А он – мой щит,
А щит тот – колыбель
От прежних
Убаюкавший страданий.
Перстами он
Касается волос
И шепчет:
«Ты в смятенье
Очень милый.
Одежду в поте,
Крови и пыли
Сними, как маску
Отзвучавшей силы».
Рубаха падает
С меня к его
Ногам.
Падёт хакама [1] Традиционная японская юбка-штаны.
Вниз.
Ещё немного.
Ни разу
Не познавший
Естества,
Нагой я предстаю
Перед этим Богом.
Я – самурай.
Я в ненависти рос.
Но быть любимым
Не терял надежды.
И я, рыдая,
Отдаюсь ему.
Я – самурай.
Я ласковой
И нежный.