Владимир Земша - Курсантская исповедь. «На переломе эпоx»

– Почему в снегу? Ваш ведь на дереве сидел.

– А рябчик обычно так делает. Посидит себе на ветке, а потом – бух и в снег сиганёт. Только его и видели. Вот такие у него прятки! Спит потом себе там спокойненько. Но филин это знает. Летает ночью над целиной, ищет, где рябчик зарылся!

– Ух, мороз! – поёжился Андрей Чон. – Охотнику, чтобы ночью выжить, нужно не просто костёр развести, а положить в огонь бревно или лучше пару брёвен, а по мере сгорания, ночью, пододвигать. А ещё лучше, вдобавок спалить большой пень, вынуть угли и в образовавшиеся углубления от корневищ всунуть ноги.

– Так ведь вымажешься в грязи? – удивился Женя.

– А по-другому ночь не переживёшь! Тут уж выбирать не приходится…

– Пап, а ты обещал дать пострелять! – Женька вытер варежкой сосульку под носом.

– Обещал, значит постреляешь! Будешь у меня настоящим «Ворошиловским стрелком»! – отец улыбался, продолжая хрустеть унтами по белоснежной целине, тяжело поднимая ноги…

В тот холодный майский день ещё лежали островки снега в тенистых местах. Но вся природа активно пробуждалась от долгой зимней спячки. Сопки вспыхнули алым цветом феерично цветущего багульника, хотя листвы ещё не было. Стоял щебет птиц. Женя Бедиев натянул хромовые сапоги и отправился в школу. Сегодня вместо занятий будет тренировка по Гражданской Обороне. А это значит, одежда должна быть такой же, как это обычно бывало для всех школьных сборов металлолома, макулатуры, работ на пришкольном участке, просто, походов в лес. Бедиев гордился своими остроносыми хромовыми сапогами отца. Это было куда круче обычных резиновых, в которых ходило подавляющее большинство…

За соседней партой сидела она, Дина. Женя лишь бросил беглый взгляд. И нахмурился, заметив, как весело болтала она с кучерявым Шаховым с задней парты. В этого разбитного пацана, похожего на античного голубоглазого грека, были влюблены почти все девчонки. Женя тяжело вздохнул и задал сам себе нелепый вопрос: «Для чего существуют девчонки?»

И тут же без колебаний ответил сам себе: «Только для того, чтобы нас мучить!». Потом выдрал лист из тетради и быстро нацарапал стих, перефразированный им из любимой пушкинской поэзии.

«О, Дина! Сжальтесь надо мной. Не смею требовать любви.

Быть может, за грехи мои. О, Дина! Я любви не стою!

Но притворитесь! Этот взгляд всё может выразить так чудно!

Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!»

– Дети! Скорее выходим! – «классуха» торопила детей на улицу, где их уже ожидали автобусы.

Задержавшись на подножке, Женя быстро сунул в руку опешившей от неожиданности Дине записку и, опустив глаза, поспешил вглубь автобуса.

Шахта, к которой привезли школьников, была оборудована под бомбоубежище. Они спустились на самый начальный уровень. Длинные скамейки вдоль мрачных стен.

Пахло сыростью. Подобие железной дороги посреди прохода.

Маленькие вагонетки, способные доставить кого угодно в самое «чрево» убежища, где на случай войны и должны были все они укрыться. Где их ждали запасы одежды, еды, воды и прочего, самого необходимого. Но для учений и этой глубины было пока достаточно!