Михаил Садовский - Вера в сомнение. Книга стихотворений

Исполнены отваги,
В зал, что от звуков чист,
Из рам выходят Вагнер,
Чайковский, Шуман, Лист…

Ни разу не пропущен,
Ни в дни торжеств, ни бед,
Для всей земли насущный
Всемирный редсовет.

Никитская замолкла,
Спит Возрожденья храм,
Придёт оркестр только
В два ночи по часам.

Поклонится великим
Гергиев – дирижёр,
Расправятся их лики,
Замолкнет разговор.

Смычки разбудят скрипки,
И хор органных труб
Вздохнёт, гобой окликнет,
Уж флейты все у губ…

Покой в Москве огромной,
И светофоры спят,
Лишь только астрономы
Полёт Земли следят.

Космическую встречу
Чтоб нам не пропустить
И музыкою вечной
Пришельцев угостить.

Неторопливо блики
На стенах спор ведут,
И редсовет великих
Сидит в седьмом ряду.

Случайно ли мы встретились с тобой,
Какой был месяц? Вроде листобой?!
Вокруг лишь чёрно-серые рисунки
В полутонах без доминант цветных,
Казалось, что в дожде размокли сутки
И ты запечатлеть сумела их.

В неравнодушье к осени моём
Таилось то, что выхода искало,
Я встретил линий точные лекала,
Знакомый с детства мне еврейский дом,
Велосипед – катался я, сквозь раму
Просунув ногу детскую свою,
И бобе, и свою больную маму,
И слов полузабытую семью.

Откуда знала ты, взяла всё это?
Нет, не случайно встретились с тобой…
Какая разница – зима ли, лето!
Рисунков был счастливый листобой!

Косые струи по земле плясали,
Шёл пьяный дождь по вымокшей земле,
И листья, вдрызг отяжелев, свисали,
Линейки вкось сползали на стекле.

В слепящих вспышках это всё сверкало,
Бежало от кого-то, вскачь неслось,
А небо хохотало, грохотало,
Сверканьям во всю прыть отозвалось.

И в шуме капель эхо не стихало,
Ручьи громоподобные текли…
Так становились наяву стихами
Шедевры мира – неба и земли!

Купил я новую тетрадь,
Страниц в текущей мало.
Успею ль столько исписать,
Тяну свой век устало…

Быть может, стоит мне опять
На вырванном листочке
Стихотворенье иль, как знать, —
Лишь по строфе, по строчке.

Заметит критик: до чего ж
Высокого полёта:
На весь листок – одна строка!
Тяжёлая работа…

Но вероятнее всего,
Мой труд его не тронет…
Я не кумир, не божество,
И всё в обрывках тонет…

Нет. Не напишет ничего.
Ну, что ему за дело…
И без того мне повезло:
Писать не надоело.

Целый день цифровые сексоты
Вычисляют безудержно нас,
Вечерами ползём в свои соты —
Там следит телевизора глаз.

Как доверием не соблазниться:
Стоит будто бы нам разрешить —
Денег больше не станет, но лица
Могут просто товар оплатить!

В синагоге, мечети и в храме
За толпой непрерывно следят,
На стене не минует и в раме
Никого механический взгляд.

Ухожу я в чащобу лесную,
И берлогу медвежью найду,
Может, там хоть разок заночую,
Отведу цифровую беду.

Одолев вековую отсталость,
Мы безудержно рвёмся вперёд,
Что же в жизни живого осталось —
Смаковать цифровой анекдот?!

Всевышний, отчего же
С Вами все на «ты»?
Я просто удивлён —
Не надо мне ответа,
Быть может, всё от их
Духовной пустоты,
А может, потому,
Что с Вами ближе это?!

Вы всё же старше их!
А может, стариков
Теперь и уважать
Уже совсем не в моде?!
Но позади у Вас
Печальный строй веков…
Похлопать по спине
Их не удастся вроде…

Я думаю, когда
Вас мысленно прошу,
Чтоб мудростью своей
Со мной Вы поделились,
Амикошонства я
Совсем не выношу,
На «ты» уж иль на «вы»,
Но чтоб их дни продлились!

Осень. Стал прозрачней звук,
Ближе голос электрички,
Как обугленные спички,
Разлеглась ботва вокруг.

Дачи грустные стоят
Опустевшего посёлка,
Накопила шишек ёлка,
Беззащитен голый сад.