Александр Поклонский - Роман в Instagram

Клавиш коснулись руки, остановился мир.
Гости не знают скуки, весел ночной трактир.
Чёрное пианино помнит её тепло,
Помнит сухие вина, Saint-Emilion, Merlot.

Помнит квартиру, школу, детские голоса,
Помнит Madame Орлову в страсти на полчаса.
Чёрная пианистка, часики на столе,
Небо спустилось низко, доллары в кошельке.

Ни на минуту больше, к бою готова рать.
В свежей постели позже станут её желать.
Возгласы феминисток. Встанет она с колен.
Чёрная пианистка – снова звучит Шопен.

Поговори со мной, божественная странница,
Терзающая думы и умы?
Погожий день в сознании рождается,
Без опозданий, лжи и кутерьмы.

Изысканная леди или грешница?
Разбужена часами по утру,
Она спускается по деревянной лестнице,
Завёрнутая в синюю махру.

Побудь со мной великая избранница.
Классические свечи у окна.
В глазах огонь волшебный отражается.
Иные ценности, иные времена.

Южный фотограф медленным шагом бродит по линии моря,
В белой рубашке, в шортах, босыми ногами, одна за другою волна.
В поисках лиц, загорелых, не знающих скуки и горя.
В поисках той, что родит ему двух сыновей и будет до гроба жена.

Падает солнце в соленую воду и, кажется, вечером с неба прольётся уже не морская вода.
Сто фотографий за день и ни на одной нет улыбки, которая станет родной.
Он продолжает снимать, ищет повсюду её, пусть и седеет его борода.
Что если так и она приходит на пляж лишь тогда, когда у него один выходной.

Чёрное море. Южный фотограф. В белой рубашке. В поисках той…

Ты пристально следишь за мной с небес.
Величественный, бронзовый Юпитер.
Какой преследуешь внезапный интерес?
Тебе ль мала небесная обитель?

Закованный в незримое кольцо,
Штормами огненными выжжен и завьюжен.
Ты крепко держишь мудрых беглецов,
Свою неповторимую окружность.

И миллионы лет тебе верны,
Безлюдные Каллистро и Европа.
С поверхности безжизненной Луны
К тебе не доберёшься автостопом.

Бушуешь и волнуешься, Юпитер!
Неустрашимый, грозный победитель.

Было мне с тобою, ах, как весело,
Было мне с тобою, ах, как пьяно
Праздным, легкомысленным повесою
Я нырял к тебе под одеяло.

И горели тонкие излучины,
И костер дымился непогашенный,
Я с утра заласканный, замученный,
Только крылья в холоде озябшие.

Будет мне с тобою, ах, как празднично
Будет мне с тобою, ах, как ново,
И столетий долгих недостаточно
И закатов солнечных, багровых.

Стало мне с тобою, ах, как тягостно,
Стало мне с тобою, ах, как скучно.
Не зови по имени безжалостно,
Не пои водою равнодушно.

Пожелай, и я приеду в твой холодный Лондон
19-го в среду. Из раскрытых окон –
Слышишь, музыка живая. Всюду дуют ветры
За плечами оставляю мили, километры.

Здравствуй, снова я приехал, в новый шумный Лондон
Сквозь преграды и помехи, сил духовных полон,
Зажигается реклама бережным неоном
И приверженцев Ислама больше миллиона.

Холодна и судоходна безмятежна Темза
Устремятся пешеходы в городскую бездну
Ни суббот, ни воскресений, бой Большого Бена
Без тревог и опасений мы спасёмся, верь мне.

Провожай, я оставляю твой озябший Лондон.
Двухэтажному трамваю путь закрыт? Да вот он!
Плавным ходом, с громким звоном по воздушным рельсам
До свиданья, старый Лондон! Мне двойной эспрессо!

Бог умеет создавать красивых женщин.
И едва ли Богу нужен спор
Через жизнь я был тебе завещан
На двоих единый приговор.

Как ты спишь под тонким одеялом,
Скрещивая руки на груди,
В каждом вздохе, с самого начала,
Ты живешь туманным впереди.

А когда-то ты была лишь мыслью
О грядущей жизни на Земле.
Но под утро ты явилась высью,
Синей птицей, улетевшей вне.