Андрей Альпидовский: Я отдаю долги. Стихи

Нет сил, ни помнить, ни забыть…

Не умерев, начать сначала?

Легко! Невеста под фатой

В очередной раз промолчала,

Отодвигая жребий мой,

Который «в точности измерен»,

А Черный День запорошён.

«Я утром должен быть уверен»,

Что днём всё будет хорошо.

Безумье – в снах, безумье – в лицах

Готовит каверзный ответ:

Быть. Повториться. И смириться

С тем, что пока исхода нет…

Амнезия

Если хоть один раз в году

Буду думать – зачем бегу,

То когда-нибудь упаду,

Ведь бегу «через не могу».

Этот бег не жалеет ног

И душе тяжело в узде.

Где-то есть справедливый Бог,

Только вот не припомню – где.

Впереди – Отечества дым,

За спиною – пар изо рта.

Я когда-то был молодым,

Только вот позабыл – когда.

Норовили догнать и сбить,

И плоды побед пожинать.

И с тех пор не могу забыть,

Как мне пальцы в кулак сжимать.

Потому я теперь стою

Большей частью, а не бегу.

Балансировать на краю

Меньшей частью пока могу.

***

Самым краем по-над бездной прошёл.

Знать, Господь со мною рядом ходил.

Не упал. И, вроде, всё хорошо.

Почему же такой холод в груди?!

Почему же не взглянуть в зеркала?

Отражается стена за спиной.

Почему тревожат колокола?

Что не спится мне под полной луной?

Почему так манит тёмный откос?

Али с воза там чего обронил?

Сыне Божий, милосердный Христос,

Меня, грешного, спаси, сохрани!

От того, кто меня там заменил

За холодной амбразурой зеркал,

В Зазеркалье затянул, заманил,

И Луной над головой засверкал!

Покатило, понесло, как по льду.

Полетел вперед, почти не дыша,

Вспоминая, почему не найду

Эту пропасть, где тоскует душа?

Там, где хором над обрывом ревут

То ли ветры, то ли черти во тьме,

Надрывают сердце, душу мне рвут,

Тешут плоть мою в хмельной кутерьме!

Вьются тучи их бесовских атак,

И азарт мне кровь дурную пьянит,

И ору я на юру:

– Всё не так!

Подтолкни меня, давай, подтолкни!…

Остановимся, чуть-чуть помолчим…

Нет, не взят ещё последний редут!

Но коль держат Душу Духи в ночи,

Отпущения грехов не дадут.

Так давай, дави не тормоз, а газ!

Сбережёт Господь ещё один раз.

Недостойного наставит раба

На путь истинный святая мольба…

Самым краем вдоль обрыва прошёл.

Зря нечистый по-над бездной водил.

Не упал. И, значит, всё хорошо?

Так откуда этот холод в груди?!

***

Мне никак не избавиться от одного –

За спиною стучат шаги.

Только некогда мне вертеть головой,

Там, скорее всего, враги.

Я спешу вперёд, ускоряю шаг,

Не догонишь, гад, не возьмёшь!

Но чем дольше бег, тем всё ближе враг,

Не присядешь, не отдохнёшь.

Забываю улыбки людей дорогих,

Потому что не вижу их.

Исчезают вдали на дорогах других, –

Их торопят вперёд шаги.

Мне бы остановиться и передохнуть,

Но жесток шагов барабан.

Продолжаю бег, проклиная путь,

Понимаю, что всё – Труба.

Что вот-вот уже станет плевать на врагов,

И, в последний раз прозвеня,

Эхо всех моих торопливых шагов

На краю догонит меня.

***

Я пасусь здесь на лугу,

Я пасусь.

Не ловите – убегу,

унесусь!

Не найдёте на меня хомута!

Разве только глубина омута…

А и бегал я в лугах

заливных

Во далёких временах,

во иных.

Заболотило луга – всюду ил.

И дорогу я туда позабыл.

Потому я кручу выше искал,

Да навстречу мне звериный оскал.

Вот и бил копытами

по клыкам,

И по битым

ускакал в облака.

Я пасусь здесь в облаках, я пасусь.

Надо мной – Отец и Сын Иисус,

И, конечно, Дух Святой надо мной,

И не надо мне лужайки иной…

***

Тёмной чащей бежим от флажка до флажка,

Нам не остановиться, и не повернуть.

Видим на два вершка, мыслим на три прыжка,

Можем лишь на соседа клыками сверкнуть.

Этот муторный бег, карусель, круговерть

Застилает глаза пеленою огня,

А за кругом стоит пустоглазая смерть,

И тебя стережёт, и его, и меня.

Я б ушёл за флажки, как Поэт завещал,

Только как же щенки, ведь и их стерегут?

И выходит, что зря их кормил, защищал,

Если бросил одних на расправу врагу!

И опять поверну у последней черты,

И оставлю Безносую с носом,

Но вдогонку шарахнут глаза темноты

Снова тем, без ответа, вопросом:

Почему вдоль верёвки послушно бегу,

Не могу Заколдованный Круг пересечь,

Если очи на дальнем цветут берегу,

Манит музыкой тихой призывная речь?!

А ответом опять мне – звериный оскал,