Катерина Скаврон - Мерцание границ

И подвисло без слов и имени,

Запылилось

И запряталось в тонкой извилине…

Не три темя,

И не стоит напрасно мучиться,

Придет время,

Может быть, по весне получится,

Когда ветры

Проскользят из глубин в Бездонное,

В миллиметры

Истончится все искаженное…

Я была искалечена временем,

Время быт утвердило во мне.

Мое тело забыло вкус семени

И растрачено где-то вовне.

Мир поэта замкнут ожиданием

И пока не способен гласить.

Жизнь меж встречей и расставанием.

Чувству ложному сложно служить.

Мимолетное слово и знание

Возрождают частицу души.

От смиренного угасания

Защищают эти гроши.

Ощутимы становятся истины,

Что смогли захлебнуться во лжи.

Может, будут еще раз помыслимы.

И попросит рука – расскажи…

Неделимое множество Бытия

Обладает сознанием.

Где мое отражение, а где я?

Кто одарит признанием?

Как циклоп, не способный узреть дуализм,

Я свой глаз натираю,

Через свой однозначный детерминизм

На окружность взираю.

Тот язык, что владеет моей головой,

Управляет и телом,

Чтобы справиться мне с такою собой,

Нужно, чтоб я не ела.

Не пила, не смотрела, не смыслотворила

И еще помолчала.

Вот тогда бы, наверно, меня озарило

Другое начало.

Вот тогда бы я линзу смогла бы надеть

И на мой зрачок третий,

И на мир начала не взирать, а смотреть

При рассеянном свете.

Я привыкла к себе, и огромный Другой

Не такой уже страшный на деле.

Мне гораздо страшнее от мысли такой —

Кто тот новый, что линзу наденет?

Ведь прозрев, я пойму и забуду сказать,

Буду просто смотреть без остатка.

Но ведь кто-то мне должен все это дать?!

А его, боюсь, – мертвая хватка!

Мой дом стоит у озера,

На самом на краю,

Большого и глубокого,

С ним рядом я живу.

В нем плещут рыбы разные,

И волны есть, и гладь,

Его мне настроения

Нельзя предугадать.

Бывает, разволнуется,

Поднимет со дна муть,

Все взбаламутит волнами,

Никак не видно вглубь,

А то притихнет, смирное,

Разгладится во всю

Поверхностность обширную,

Покажет синеву.

А рыба, что в нем водится,

На разный вкус и цвет.

И б о льшая, и меньшая,

Какой там только нет:

С зубами и беззубая,

С чешуйками и без,

И судачок, и рыба-меч,

И страшный водный бес.

Хоть я живу у озера,

На самом на краю,

Не часто в него, синее,

Купаться прихожу.

То озеро капризное

И свой имеет нрав,

Войдешь в водичку синюю,

Поймешь, что был не прав.

Водичка вмиг подменится,

И рыба приплывет,

Ведь о моих проделочках

Все знает наперед.

Лишь если жизнью правильной

Немного поживу,

Тогда я в тихом озере

Спокойно проплыву.

Такое вот забавное

Соседство у меня,

Моей простой поверхности

Большая глубина.

Там, где есть следы твоих ног,

Там нет трепета искренней мысли.

Океаны струятся меж строк,

Заливая поверхностным смыслы.

Как обычно, наткнувшись на хлыст,

Молча тонешь, средь волн зовущих,

И опять преследуешь лист,

Неисписанный, белым влекущий.

Бирюзовая вод пелена

Не накроет Реального берег.

И зажатая в пальцах стрела

Не пронзает твоих истерик.

Ты преследуешь зов воды,

Предавая свое Желание ,

Оставляя на пене следы,

Ради прошлого – в оправдание…

Ты, подняв ладони к кронам,

Неподвижно, бездыханно,

Птичьему не вторишь звону

В полутьме, качаясь странно,

Охраняешь пограничье,

Толщи сумрачных метафор,

Не тревожа гулким кличем

Предвечерний винный сахар.

Может быть, ты знаешь тайну,

Что сокрыта во Вселенной,

Что лежит горизонтально

На поверхности мгновенной…

Может быть… Да и не важно,

Что не делишься со мною.

Мне, поверь, совсем не страшно

Быть бездарной и немою.

Лишь бы песнь росы и ветра,

И сады цветением пышны…

Лишь бы Мира сантиметры

Были рядом, были слышны…

Я как будто уже не живу,

Я давно перестала дышать.

И хотя по земле я хожу,

Перестала ее замечать.

И не сплю, я все время в бреду,

Забываюсь, не знаю зачем.