Были нулевые.
Все дома игорные
На четыре стороны.
Кошки – только черные!
Птицы – только вороны!
Шантрапа отборная,
Шепоток по норам.
Что ни кошка – черная,
Что ни птица – ворон!
Сила вирусных атак
Не слабей тротила.
В деревнях и городах
Правит бал бацилла.
Вызов – мчит моторная
Скорая – нескоро.
Брысь от фары – черная!
Ворон – Неверморро!
Позади восьмилетка – ученая!
Галю за руку мать привела
На молочную ферму районную,
Вот такие, родная, дела.
Загрузили ее, молодую,
Чисткой клетей, разноской кормов.
Плюс, выдаивала вручную
Трижды в день по пятнадцать коров.
С ломового труда руки ныли,
Била Галя слепней кулаком.
Там ее запивать научили
Самогонку парным молоком.
Ферма, мат, доярки лихие,
Здесь нахрапом не лезь, осади!
Деревенские нравы простые,
Бабы – палец в рот не клади.
Повод дай, так с живого не слезут,
Хором отматерят не за грош,
Здесь за словом в карман не полезут,
Так пошлют – не захочешь пойдешь!
Раз, похмельным мотаемый штормом,
Агроном Галю, литр раздавив,
Обучил на мешках с комбикормом
Немудреной науке любви.
Галин пьяный сопрано-скиталец,
Разливался над фермой с крыльца,
Как священник невесте на палец
Не надел золотого кольца.
Безотрада, тоска, безнадега.
Так доярочка и спилась,
Веры, знать, не хватило в Бога,
Вот душа и надорвалась.
Ты думаешь, ты думаешь, как все?
Неправда – каждый думает иначе.
Ты думаешь, волнуешься за всех?
Врешь, только от своих мозолей плачешь.
Ты думаешь не то, что говоришь,
А говоришь не то, во что ты веришь.
Не то к чему душа лежит творишь.
Кто друг, кто враг – не тою меркой меришь.
Ты ищешь смысл в сомнительных речах,
Поспешно мысли в форму облекаешь.
По жизни тычешься как пьяница впотьмах,
От лести как пломбир на солнце таешь.
Как замороженный, без цели, без мечты —
Мешают чувствам маски и притворство.
А может и живёшь совсем не ты,
В тебе уж нет тебя, уже ты мертвый?
Тоска? Обидам как бродячим псам
Ты скармливаешь дни свои банально.
Все просто – думай за себя и сам,
По-своему, смешно, оригинально…
Мечта сама с небес не упадет,
Иди навстречу, хоть по метру за день.
Не думай, что тебя нирвана ждёт,
Живи по совести, без мыслей о награде.
Мы с Векшиными Саней и Антоном,
И с нами Харитон – со школы заодно.
Шпану учили вместе за затоном,
И портвешок цедили за углом.
У братьев Векшиных, меня и Харитона.
Все было общее – секреты и вино.
Дела фарцовые в сумятице перрона,
С блатными – карты, с дворовыми – домино.
На стрелке рядом мы стояли с Харитоном,
А с тыла Векшины стеной к спине спина.
Я проглядел, как нож вошел в Антона,
Но видел Сашку, как он мстил за братана.
Когда нас весело метелили в мусарне,
Терпели молча – и валили на чужих.
Я помню, как мне пальцы жег чинарик,
Тот, что мусолили один на четверых.
Я огрызался, нет – не по латыни.
Дерзил на очной ставке фраерам.
Антоха выжил, слава медицине!
Никто не сел – спасибо мусорам!
Нас провожали в армию с гармошкой
Гуляла улица под крепкий самогон.
Плясали мы хмельные с Харитошкой,
Дуэтом пели Сашка и Антон.
Фарт мимо нас прошел – несправедливо!
Разлука наш квартет не обошла.
Нас с Харитоном в ВДВ одним призывом,
А братьев Родина в пехоту призвала.
Сержанты и деды нас не щадили,
Устав и тактику мы постигали влёт.
Науки ратные для жизни закалили,
Быльем с годами время службы порастёт.
Мы отслужили и остепенились,
На нашей улице как прежде мы живем.
На правильных подругах поженились,
И дружим семьями, как раньше вчетвером.
Полегче, гни себя, а не других.
Читать дальше