Эдуард Казаков (Элисбарыч) - А у вас так бывает? Лирические, юмористические и иронические стишки и сто тридцать частушек

…Любовь сгорает, словно угли,
Под ветром лжи…
Дуреха, пацана погугли,
Поворожи.

Поисковик тебе покажет
В один момент:
Придет старик к тебе и скажет:
«Я импотент.
Возрадуйся, старушка, чуду!
Кончай нудить.
Стручок засох, тебя я буду
Душой любить!»

А ты, как высохшая слива,
К тому ж «ку-ку».
Как тебе эта перспектива?
Включи башку.

Прошу тебя, глинтвейн допей ты
Под рюмок звон.
На Гену Ибсена забей ты.
Он му… пустозвон.

Что слюни распускать, без толку
Судьбу просить?
Ты вроде неплохая телка.
Пойдем тусить!

Холодный май. Промозгло и темно.
Босой скворец по грязным лужам скачет.
Жена в депрессии, и смотрит все в окно,
И плачет не переставая, плачет.
И так мне жаль ее, хоть волком вой.
Ее душа как раненая птица…

Я завтра запущу ее домой,
Ну, если ночью дождь не прекратится…

Жена на работу спешила,
Она закопалась слегка.
И «тыщу» на пол уронила
Из скромных глубин кошелька.

А я заприметил все это,
И в сердце пробрался искус:
А как бы на месте поэта
Сейчас поступил Иисус?

И в суть я проник дерзновенно,
Я истине верен давно.
Решенье созрело мгновенно:
И их превратил я в вино!

Подсел я к даме, взял вина.
– Вы здесь одна?
Как ваше имя?
– Отстань, мужик! Пошел ты на…
Я – с «тараканами» своими!

Мне помнится, сказал еще Тацит,
И как мне кажется, сказал умно и тонко,
Что слабый мстит, а сильный, мол, простит,
Мудрец же игнорирует подонка.

Моя ж душа от всяких догм свободна,
Я поступаю очень человечно:
Я мщу, потом прощаю благородно
И дальше игнорирую, конечно…

Он соблазнил немало местных жен.
Мою хотел, но это было слишком.
Он был атлет. Прекрасно был сложен…
(в мой чемодан, торчала лишь лодыжка).

Я удивляюсь сам порой
И часто мыслью огорошен:
Где мой лирический герой
Набрался столько нехорошего?

Я – чемпион среди мужей.
Он – слабоват по женской части,
Хотя пора ему уже
Себе заказывать запчасти.
Я, может, не такой мастак,
Но к трудолюбью был приучен.
А он (туды его растак)
Трудиться вовсе не обучен.

Теперь, друзья, про алкоголь:
К нему я отношусь спокойно.
А у него подход другой:
Рюмашку выпил – и «по коням!».

Я вверх тянусь – он тянет вниз,
К чему-то липнет и к кому-то.
И этот гад-антагонист
В моей душе рождает смуту.

Но с горечью сказать хочу:
Когда я к лире прикасаюсь,
Я только блею и мычу,
А он щебечет – мне на зависть…

Я б выделил Таисию
Из всех, за толстосисие.
Я создал бы комиссию
И ей вручил Гран-при.
Еще б я создал миссию,
Чтоб изучать Таисию,
Исследовать поверхности
И кое-что внутри…
(Конечно, душу. – Прим. автора.)

Я шел из магазина
И повстречал Ирину.
Свернувши за Ириной, я описал дугу.
Маршрут был очень длинный,
И хороша ль Ирина,
Намаявшись, уставши, ответить не смогу.
Все просто: ведь Ирина
Не взбила мне перину.
Но только вы, ребята, об этом ни гу-гу…

* * *

Вчера Екатерина
Меня обматерила,
Хоть я вполне невинно ее потрогал зад.
Сегодня ж у вокзала
Мне «здравствуйте» сказала,
Прическу поправляла, даря украдкой взгляд.

* * *

С прекрасным именем Надежда…
Срывала, скажете, одежду?
Наоборот, убив надежду,
Сидела, кутаясь в манто.
У станции метро «Динамо»
Я пережил такую драму…
(Она включила мне «динаму». )
И я, покинув эту даму,
Забрал хамон (полкилограмма),
Чтоб не сожрал его никто.