Таисия Ганина - Атланты небо уронят

Белым инеем, снегом свалялася.

И шепнул мне брат-ветер тихонечко:

«На пути на твоем теперь солнечно,

Ты прошла босиком да по инею -

Значит, зимнею будешь княгинею.

Вся волшба по крови уж разлилася,

И внутри ты давно изменилася:

Ты ушла в платье бедном, изношенном,

От усталости будто подкошена,

А теперь вместо глаз самоцветами

Ты сверкаешь, вся в парчу разодетая»

И пшеницы колосья склонилися -

Хозяйка метелей родилася.

1 1 Ханахаки (Hanahaki byō; 花吐き病) – вымышленный редкий синдром, вызванный безответной любовью, сопровождаемый кашлем с выделениями в виде цветочных лепестков, так же которые растут на частях лица.

Я ничего не вижу, доктор,

Меня мутит, закрою веки.

По полотну кровавым дегтем

Проложены цветные реки.

Я мирно превращаюсь в клумбу,

Цветы разложены под сердцем.

И пляшет, завывая румбу,

Оно, мотая килогерцы.

Я ничего не вижу, люди,

Мои ладони – все цветами…

Таких, что ядовитей ртути,

Растут из боли чудесами.

Я подхватила новый вирус -

Болезнь, придуманную книгой,

И сад опять цветет, расширясь,

Болит внутри шиповник дикий.

Наверно, стала слишком бледной,

Курс выбран вновь профессорами,

Но все лекарства будут тщетны -

Меня опять тошнит цветами.

Ты горишь, но теплым, ровным светом.

Ты земля, скопляющая жар,

Я огонь зимой, ты – солнце летом,

Я сжирающий живое всё пожар.

Я свеча, зажженная от спички.

Ты же лампа, пущен ровный ток.

Моя жизнь – короткий век синички.

Ты дубовый вековой росток.

Я сгорю, оставив горстку пепла,

Ты останешься на миллиарды лет.

Ты из тех светил, чье пламя слепит,

Я одна из тающих комет…

А я, разойдясь осколками,

Острыми, кривыми, ломкими,

Подкручу колки на гитаре:

До мозолей по струнам ударить.

У меня опять хрипит голос:

«Подари мне баланс, Уроборос!»

В моих песнях всё больше крика:

Взрыв эмоций достигнет пика.

Вытру тушь, смою эти разводы,

Звуки струн – это громоотводы.

Всё отлично, у меня есть гитара.

Я ей потушу часть пожара.

Уже восемнадцать лет

Верю я в чудеса.

Однажды придет рассвет

И алые паруса.

Это тот самый год,

Но капитана нет,

Парусник не плывёт,

Не наступает рассвет.

Купила пару холстин,

Алой краски бачок.

Где ты, мой пилигрим?

Не несет тебя ветерок…

Нарисую парус сама,

Чтобы ветер его не сносил.

Уже наступила зима,

А корабль все не приходил…

Он не пришел и потом,

Когда даже не нужен стал.

Распустила петли с узлом,

А вдруг кто-то другой его ждал?

Это я отпустила легко

И не верила даже почти.

А кто-то увяз глубоко,

А кто-то зовет и кричит…

Создали сказку-обман,

Ждут у берега сотни людей,

Но не плывет капитан,

Спокойны волны морей.

Оказывается, лучше промолчать,

Чем закричать о том, чем сердце дышит.

По слову начинают разбирать

Все те, кто крик отчаянный услышит.

"Скромнее надо быть, поменьше слов,

И слог повыше, это графоманство…"

Со злостью слышится из окон и углов,

От тех, кто смотрит свысока со чванством.

"Раз можешь, то молчи, не вылезай,

Зачем кому-то знать чужие мысли?

Нам все равно, что есть, о чем сказать!

Сегодня человеком правят числа.

Твой труд не нужен, вас таких полно,

Стараетесь вершин еще добиться.

Ты просто лист, пустое полотно…"

Вершин мне не достичь, а лишь разбиться.

Без вас найдем художников, творцов,

Их в прошлом много, больше и не надо.

Не переплюнуть вам своих отцов,

И вам, увы, сейчас совсем не рады.

Нас таких, неизвестных, ни много, ни мало.

Сколько дальше пошло, а сколько упало?

Время опять замедляет свой бег -

Я больше никто, я строка Имярек.

Ко мне не придут ни мать, ни отец,

Невеста со мной не пойдет под венец,

Мне не уйти с покоем в могилу,

И отпоет меня чернокрылый.

От черного горя седая Земля

Приходит к солдату, что возле Кремля.

Вспомнить кого-то, как всех помянуть -

Одно имя на всех, кто закончил свой путь…

Мы сможем вернуться обратно на день,

На брусчатке оставим плывущую тень.

Это памятник нам и нашему брату -

Без имени павшему в битве солдату.

Мы несемся вперед. Мы давим на газ.