Людмила Сидорова - Пушкин – Тайная любовь

ХVI

Многие ли из читателей помнят, кстати, что Татьяна у Пушкина в романе поначалу и звалась-то вроде как Натальей? Илья Самойлович Зильберштейн напоминает: о том, что замужняя Татьяна – Наталья Строганова, Пушкин сам говорил своему другу Петру Плетневу, со слов которого об этом рассказал в печати в 1863 году, еще при жизни Плетнева, один из первых биографов Пушкина В.П. Гаевский. Независимо от Плетнева и еще двенадцатью годами раньше, 7 октября 1851 года, говорил о том же другому пушкинскому биографу, П.И. Бартеневу, лицеист позднейшего выпуска А.А. Мей: «Татьяна в высшем обществе срисована с графини Строгановой, урожденной Кочубей». То же П.В. Анненкову подтвердил и пушкинский лицейский однокашник Константин Данзас: «Татьяна Городская – со Строгановой, урожденной Кочубей» [151].

Но так много современников поэта были уверены в том, что о прототипе пушкинской героини они знали наверняка, что …поневоле закрадывается сомнение! Уж не сам ли Пушкин специально распускал эту информацию, чтобы прикрыть ею свои истинные мысли и чувства, не навлечь излишнего внимания на свою реально любимую женщину Бакунину?

Что ж, его дезинформация выглядела вполне достоверно. Те, кто знакомствовали с Пушкиным с юности, должны были счесть вполне логичным, что на благородные внешность и поведение дамы «в малиновом берете» падает свет его послелицейского восхищения вернувшейся из Европы красавицей Наташей Кочубей. Ведь даже будущей тогда императрице Александре Федоровне, судя по ее записи в дневнике, дочь Кочубеев, которая вскоре станет ее собственной фрейлиной, показалась красивой. А уж впечатление 19-летнего Пушкина от расцветшей внешности и уверенных светских манер прежде скромной и робкой Натали было явно сродни оторопению его вернувшегося из путешествия Онегина от «неприступной богини // Роскошной царственной Невы», в которую в романе совсем нелогично успела превратиться еще недавно простая деревенская девушка Татьяна Ларина.

А внешность реальной Натальи Кочубей-Строгановой, блистающей мраморной красой романной « КлеопатрыНевы» Нины Воронской, красноречиво обрисовывает в письмах родным не поддающийся ее чарам ее очередной избранник Александр Карамзин. Он с иронией перечисляет разные ее «блестюшки»: «…она входит блестящая, красивая, в каком-то дьявольском платье, с дьявольским шарфом и множеством других штук,также дьявольски сверкающих» [152].

Наталья Строганова, художник А.П. Брюллов, 1832 [153]

Нечто похожее о Нине Воронской осталось у Пушкина в строфе ХХVI черновика восьмой главы: [154]

Почему у этой пушкинской героини фамилия Воронская? А всем ведь известно пристрастие птицы воронык бесполезным для нее блестящим предметам, которые она тем не менее ворует у человека и тащит в свое гнездо. Перенесение Пушкиным с Екатерины Бакуниной на Наталью Строганову прозвища «Клеопатры Невы»и условного имени «Нина»призвано демонстрировать Екатерине то, что в отношении нее Пушкин якобы больше не питает иллюзий.

Теперь он, мол, гораздо больше симпатизирует своей второй первой любви. Той, которая после очевидного одноразового близкого контакта с ним пусть и чисто ради пополнения собственной интимной «коллекции знаменитостей» (в которую входили, кстати, и император Николай, и будущий пушкинский убийца Дантес…) понимает поэта и старается активно поддерживать его репутацию благородного человека в великосветском обществе.