Иван Купреянов - Две стихии - Символы непостоянства. Максим Замшев // Чем дольше явь, тем интересней сны. Иван Купреянов

Один человек убегает от жизни,
Другой догоняет её.
Я знаю приправы острее аджики,
Их любит клевать вороньё.
По-прежнему думаем мы, человеки,
Что время растянут для нас.
Но Вий поднимает уставшие веки,
Чтоб Гоголь остался без глаз.
Трясётся от страха осеннее древо,
Предчувствуя гибель свою,
Один человек убегает налево,
Другой его ждёт на краю.
Античные боги заткнули нам уши,
Толкнув под божественный душ.
Мы все превращаемся в мёртвые туши,
Бессильные в поисках душ.

Конечно, мы все скучаем
И думаем не о том.
Конечно, мы всё прощаем
Заведомо, на потом.
Конечно, мы тащим с неба
Всё, что судьба дала.
Конечно, мы жаждем снега,
Чтоб лучше пошли дела.
Конечно, мы примем вызов,
И будет противник бит.
А пол до сих пор не высох,
Хотя и давно помыт.
Вдоль старых домов и строек
Протянется долгий шов.
Конечно, нас всё устроит,
Что кончится хорошо.
Уже завсегдатай бара
Прошествовал мимо нас.
Конечно, земного шара
Не хватит ему сейчас.
И высунувшись из окон,
Мы снимем с него вину.
А завтра ударит током
Его и его жену.

Мир не рухнет, чёрт не перекрестится,
Продаёт святой Грааль мулат.
Есть у проституток тоже крестницы,
Сталин с Троцким в голове жужжат.
Осень, бесполезна и безжалостна,
Стариков терзает и старух.
Пусть змея уже покажет жало нам,
Сталин с Троцким превратились в мух.
Месса прозвучит заупокойная,
Хор церковный перейдёт на вой.
Мухобойку достаю спокойно я,
Знаменитый в прошлом мухобой.

Теперь нас никто не осудит,
Глотаем Отечества дым.
Несчастные русские люди
За счастьем отправились в Крым.
Вы видели столбики дыма,
Что медленно шли вдоль реки?
Они к нам вернулись из Крыма,
Счастливые, как мотыльки.

Полюбить так, чтоб кусать губы,
Что смотреть на звёзды, не разбирая,
Геликон с небес звучит или туба,
Я не плачу, но утром вся жизнь сырая.
Я не плачу, но соль разъедает щёки,
Не стреляйте в лоб, подходите сбоку,
Полюбить бы так, чтоб увидеть Бога.
Закрывая дверь, оставляйте щёлку,
А когда услышишь: зачем, брат мой,
Ты разрушил то, что веками строил?
Говори: ахейцы не взяли Трою,
И Елена сушей идёт обратно.
В мире теперь измерений пять,
А в четвёртом из наших сомнений свалка.
Полюбить бы так, чтоб вся жизнь вспять,
Но она и так вспять. Жалко…

Люди из прошлого имеют свою походку,
Даже если приходят в сны и мечты.
Люди из прошлого любят портвейн и водку
И называют меня на «ты».
Люди из прошлого знают, что утром надо
Спичку зажечь, потому что сух гуталин,
Что сапоги примеряют косые взгляды
Так же, как снобы к себе примеряют сплин.
Люди из прошлого, милые, может статься
Только для вас я закручивал круговерть.
Что остаётся в прошлом – должно остаться
Та м навсегда, потому что иначе смерть.
Чай остывает. Слова не нужны. Дело
Не получается сделать. Кругом зима…
Чёрные кошки скребут на душе, а белым
Просто приходится тихо сходить с ума.

Сырость. Девушка. Петроград.
Невозможность ответа.
Невозможность вопроса.
Не поверишь ты, как я рад
Неизбежности ветра
И тому, что всё просто.
Сырость. Девушка. Темнота.
Невозможность прохожих
Стать немного мне ближе.
Жизнь прекрасная, да не та…
Капли пота на коже
Ветер с жадностью слижет.
Сырость. Девушка. И по горло
Остров скукой пронизан.
Занавески висят на карнизах,
Им уж нечего скрыть.
Только прыть мою, прежнюю прыть
Вместе с инеем стёрли.

Всё завершается, как под копирку,
Будущий год ещё так одинок.
Кто-то проделал огромную дырку
В прошлом и смотрит оттуда в бинокль.

Пусть он увидит, как выше и выше
Мы поднимаем преступную страсть,
Как зацепляется солнце за крыши,
Чтобы под утро совсем не упасть.

Как удивительный век двадцать первый
Под мишуру новогодних речей
Юношей стал, утончённым и нервным,
И до сих пор он блуждает ничей.

Всё завершается тяжким застольем,
Посох стучит, Дед Мороз без лица.
Кто-то проснётся и сразу застонет,
Можно бинокль докрутить до конца.