По всему ущелью, как у нас на юге, были надписи на камнях, где по-арабски, где по-немецки, но и наши тоже попадались, особенно удивило, что даже сюда добрались фанаты Зенита, так и написали, ФК Зенит, а через три метра Спартак, даже здесь не могут найти согласия.
Последний остановкой должен был быть наш оазис, мне всегда он представлялся в пустыне: небольшое озерцо, а вокруг финиковые пальмы, но здесь всё было не так, опять каменная дорога между скал, а в конце очередного ущелья маленькое плато, на нём несколько построек из дерева, открытые площадки, застеленные циновками, над ними крыши из пальмовых листьев, два сарайчика, в одном кухня, в другом жилое помещение хозяина этого оазиса, за постройками несколько пальм и кустарников, но было видно, что вода здесь есть, почва под ногами была увлажнена и откуда-то тянулись шланги водопровода.
Когда мы подъехали, ощущение было такое, что здесь давно всё вымерло и людей тут не должно было быть, но из сарайчика вышел весь в белом балахоне старый бедуин, загорелый как чёрная корка хлеба, наполовину беззубый и приветливо поздоровался на английском языке, предложил бедуинского чая, мы, естественно, согласились, а куда было деваться, чай, конечно, желал лучшего, по его словам он был приготовлен на местных травах, правда, травы я рядом так и не видел, но от двух долларов он не отказался.
В процессе чаепития мы разговорились и выяснилось очень много интересных вещей, что этому на вид очень бедному старцу всего пятьдесят пять лет, что в кустиках у него стоит прекрасный джип «Тойота», что у него три жены и у каждой отдельный дом в Дахабе, он только с трудом сосчитал и вспомнил сколько точно у него детей, но вроде бы получилось десять, старшему двадцать один год, а младшему два года, что этот оазис достался ему в наследство от отца, а тому от деда и что налогов он вообще не платит ни за что, он просто живёт в своё удовольствие в этом оазисе и потихоньку собирает деньги с лопоухих туристов вроде нас, правда он признался, что последние три года бизнес потихонечку отмирает из-за всех революций Египта, но в целом на всю его семью вроде бы пока и хватает, а вечером он посещает по очереди каждую жену и подумывает о четвёртой.
Впечатлений от поездки осталось много, у отеля мы дали нашему гиду пять долларов за его экскурсию и он, как мне показалось, был очень доволен, правда портье спросил сколько мы ему оставили на чай, мы честно признались, что пять долларов, он что-то подсчитал в уме, улыбнулся и сказал: «Спасибо» по-русски.
Видно было, что часть с этих чаевых перекочует в его карман, но это уже другая и чужая история, а оазис с озером и финиковыми пальмами так и остался моей детской фантазией.
Тошно, было действительно тошно, работа не радовала, за окном лил дождь, небо было затянуто тёмными тучами и похоже, что очень надолго, в кабинете был полумрак и плавал табачный дым, глядя сквозь стекло, по которому нескончаемым потоком лилась вода, ему стало совсем тошно.
Он вспомнил вчерашний вечер, вроде бы ничего не предвещало огромного скандала, но он возник как бы ниоткуда, как будто внезапно извёргся долго спавший вулкан и смертельный пепел стал сыпаться тебе на голову.
Вулканом, конечно, оказалась его вторая половина, которая могла одной фразой сжечь всё, что до этого находилось в равновесии и покое.
Всё началось со звонка, даже не с мобильного, а с городского телефона, которым мы давно уже не пользовались, но регулярно за него платили.
Она взяла трубку, но там молчали и так повторилось три раза, я понял что сейчас что-то произойдёт непредсказуемое и оно произошло.
Всё что я потом выслушал про себя, я даже не поверил, что могу быть таким нехорошим человеком в жизни, но с её слов я таким и был, когда после ведра этих помоев, что вылились на мою голову, раздался ещё один звонок, мне показалось что меня сейчас расстреляют.
Она схватила трубку, открыла рот, чтобы высказать всё, о чём думает в ту сторону, но застыла с открытым ртом, в повисшей тишине отчётливо слышался мужской голос, который извинялся за пропущенные молчаливые звонки, объясняя это проверкой телефонной связи в нашем доме, ещё раз извинился и повесил трубку.
Мне стало тошно, даже всё, что она объясняла и говорила про плохое настроение, про усталость, не воспринималось уже никак, утром молча ушёл на работу, радуясь, что она ещё спит.
Конечно, святых семейств я не встречал и в каждой семье когда-то возникают мелкие ссоры, но когда из неоправданной мелочи взрывается целый вулкан и ты становишься последним человеком на этой планете, то действительно становится тошно и возникает навязчивый вопрос: «А зачем?».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу