Марк Шабашкевич - Моя география. Сборник стихов

И все захлопали решив

Восторг свой выразить в хлопках.

И с трапа первые шаги,

Как будто с вышки головой,

И пожеланий хор благих,

И чувство, что теперь ты свой.

А в воздухе теплынь стоит

Ноябрь превращая в май,

И у компьютера пакид* —

Апостол Пётр с ключами в рай…

*пакид – (иврит) – чиновник

* * *

Таллин

Я люблю этот город. Эти серые стены.

Эти старые башни под крышами острыми.

И остатки былых укреплений военных,

И разрушенных замков заросшие остовы

И цепочки огней в бесконечном узоре.

Вниз под гору бегущие узкие улицы,

И Балтийское серое небо и море,

Что сливаясь вдали, одинаково хмурятся.

Островерхие кирхи, их медные шлемы

И нехитрый модерн довоенной Европы,

И каштанов, от долгой проснувшихся дремы,

Неразгаданный нами таинственный шепот.

Я люблю этот город, люблю бескорыстно.

Мне не нужно отцовство чужого народа.

Он останется в сердце навеки и присно*

Чувством первой любви. Без конца. Без исхода.

* Присно – незабываемо

* * *

Туда и сюда головою верчу

Крутою дорогою горною,

Слова благодарности Богу шепчу

В восторге от гор Калифорнии.

И трудно поверить, что множество лет

На просьбу куда-нибудь выехать

Всегда отрицательный ждал я ответ

С клеймом «буржуазного вывиха».

Я накрепко к Родине был пригвождён.

И пуще невинности девичьей

Был ею храним я. И был принуждён

Мир видеть глазами Сенкевича.

И вот я теперь на автобусе мчусь,

Забыв всё плохое и вздорное.

Слова благодарности Богу шепчу

За то, что я здесь в Калифорнии…

* * *

Про Лиепаю

Я помню годы сороковые,

Послевоенный победный гром,

И вижу город, каким впервые

Его увидел в сорок шестом.

В своём кургузом смешном пальтишке

С открытого кузова грузовика

Смотрел я жадным взором мальчишки

Сюда попавшего издалека.

Совсем, совсем из другого мира,

Где двадцать метров на восьмерых,

Где двор немощённый с вонью сортиров

И вкусный пряник – коровий жмых.

А тут в квартирах ванны и души,

В подъездах – хоть пыль проверяй платком,

А на базаре, радуя душу,

В густой сметане ложка торчком.

А в центре города на канале

Словно бы выросли из земли

И меж домов и деревьев застряли

Большие ржавые корабли.

Ходил трамвай похожий на конку

И лошади фурманов мимо неслись

О мостовые цокая звонко,

И на работу пленных вели.

А сколько было вокруг развалин,

Шашек толовых и гранат.

Даже в каком-то одном подвале

Нашёл я сломанный автомат.

Пожар войны ещё тлел догорая,

И не был страх бомбёжек забыт,

А мне, мальчишке, казался раем

Вновь обретённый невиданный быт.

И было всё впервые и внове,

И всё интересно было вокруг.

Я был уверен, что жизнь готовит

Мне подарки, как лучший друг.

А понеслась эта жизнь кометой

Хвост лет на землю пролив дождём.

В ней есть, конечно, и то и это,

И то, что ждём мы и, что не ждём.

Есть дни везенья и дни ненастья.

И всё же, вроде, важней всего,

Что в жизни есть ощущение счастья.

И жизнь порою дарит его.

* * *

Иерусалим

Солнце взошло из-за гор Иудейских,

Плавленым золотом брызнув в глаза.

И переполненный чувством еврейства

С Иерусалимом я солнце связал.

С давних времён средь мучений и стонов

В пытках терзающих душу и плоть

Он, как и солнце, давал миллионам

Силу и свет и надежды тепло.

Ведь не случайно евреи шептали

В лагерном страшном немецком аду

С робкой надеждой, в тоске и печали:

«В Иерусалиме в грядущем году!»

Выжил народ мой в погромах и гетто.